Не храни, да не храним будешь. Неприкаянный. Мария Волощук Махоша

тот день что-то не пошло – не разгорелось настроение на праздник смотреть. Пол дня болтался над Хубеем, надоело, всё уже видено-перевидено, чуть было к себе в небытие от скуки не перебрался, и тут нетопырь рядом просвистел. Вроде обычная мышь летучая, нос подковой, а только что она посреди дня-то в небе делает? Не порядок, наверняка из тёмных теней, иначе с чего бы её на дневной свет понесло? Мухобойка у меня всегда с собой, пробовал хлопнуть нечисть на лету. Никак! Подобие рук моих отяжелело, отсохло, стало неподъёмным. «Ничего себе чернота, – думаю. – Точно тень, раз так сопротивляется!» Завела она меня своим неповиновением. Она к земле – я за ней, она по болотам – я за ней, она в пещеру хотела прошмыгнуть, раствориться среди тысяч таких же, но тут я собрал все свои силы, занёс мухобойку и прихлопнул её. Приложил к камню снаружи, у входа. Глядь, а она красным пятном разбрызгалась. Выходит, заурядная летучая мышь была, никакая не тёмная тень. Даже разочаровался немного, хотя не умею разочаровываться. В болотах плутать я сегодня не намеревался, а эта дрянь ушастая меня заманила, и обманула. Метнул я огонёк, сжёг тушку, как обычно, чтобы грязь за собой не оставлять. Не мой день, похоже. Собрался опять к себе в небытие.

      Только слышу в пещере шум. Днём там тишина должна быть: мыши висят себе, в крылья укутались, спят, ночи дожидаются. А тут писки-визги, шелест крыльев такой, словно большой вентилятор включили. Редкие вампиры даже из пещеры вылетают, обжигаются о свет и обратно. Дай, думаю, загляну, что там за мышиные танцы? Смотрю, стоит посреди пещеры мальчишка китайчонок, лет может двенадцати, эдакий отрок, уже не ребёнок и ещё не взрослый. Машет сачком самодельным с металлической сеткой, ловит мышей без разбору, а как набьются в сеть, завязывает их, хватает следующий сачок заготовленный, и снова ловить. Нетопыри пищат, над ним вьются, на голову ему гадят, когда вяжет их за пальцы кусают. Пацан плачет, но ловить продолжает. «Упрямый какой», – думаю. Интересно стало, зачем они ему? Дай дальше подгляжу…

      Пацан как четыре сачка набил, выбежал из пещеры. Моча мышиная по волосам его на плечи стекает, пальцы все в крови, мыши в сачках бьются. Он сетки оторвал от ободов, на палку приделал, за плечо закинул, как в давние времена узелки носили, и побрёл по болотам. Как пришёл в свою деревню, скорее прятать одёжу грязную и мышей в сарае. Меня ещё больше любопытство раздирает, что удумал?

      Мать руки его увидела, распричиталась:

      – Ай младший сын, что делаешь? Мать твоя больна, дед лежит, не встаёт, отец работает день и ночь, чтобы нас кормить. Старший сын уехал. Один ты помощник! А теперь какой ты помощник? Ай, младший сын, что ты наделал.

      – Мама, не плачь! Я сделал так, что потом будет всё хорошо, и у тебя, и у дедушки. Ты подожди, поверь мне, не плач, – успокаивает тот, кого младшим сыном зовут, совсем как взрослый.

      Вечерело. Мальчишка помог матери дедушку парализованного покормить, и в сарае спрятался. Отец вернулся по темноте уже. Мать ему риса и овощей подала, он рассказал, как на работе