Заратуштра, или Хождение духа Ницше. Андрей Константинович Гоголев

что-то собой представлял, у него не было бы нужды быть таким большим»

      Смеясь и уменьшаясь до обычных размеров, так обратился сидящий под деревом к Спитаме:

      – О Заратуштра! В своих странствиях ты не заметил, как достиг ты полной силы духа своих учителей и даже превзошёл одного из них. Я только что пытался покинуть своё местопребывание в четырёхмерном пространстве, но тебе не составило труда, и ты даже не заметил, как наблюдаешь меня в ином течении времени иного пространства; ты давно не ученик – ты сам Мастер! Ну а побасёнка твоя действительно весьма поучительна, я запомню её.

      Пальцы рук и ног сидящего под деревом были очень длинные, соединяясь перепонками, которые достигали уровня половины пальцев, на ступнях не было подъёма, тело было большим и стройным, кожа имела золотистый оттенок и была совершенно тонкой и гладкой; глаза его были глубокого голубого цвета, как сапфиры, ресницы прямые и чистые, как у «жаждущей коровы». Речь сидящего под деревом имела явные достоинства: понимать её было легко, все его слова имели одну интонацию; речь была приятна и глубоко притягательна, слова произносились в правильном порядке, чисто и без ошибок.

      Это был уже не тот изнеженный сын главы царского рода Шакья, что несколько лет назад, выйдя за ворота своего родового гнезда, впервые столкнулся с людскими страданиями. Это был уже четвертью прошедший Путь, это был Татхаагата.

      – Заратуштра! Ты ищешь танцующего бога, ведёшь себя дорогой через радость победы над невежеством. Мой же путь иной – путь Четырёх благородных истин, дорогой идущий через прекращение причин страданий. О, если бы мы были в состоянии вырваться из власти желаний, мы освободились бы тогда и от ударов судьбы! – Такое было начало их разговора.

      – Я не понимаю тебя. Ты говоришь только о страданиях. Но разве нет в мире счастья?

      – Вот посмотри на эту плошку риса, Заратуштра. Если буду есть скудно – наступит чувство голода. Следовательно, малость риса станет причиной моего страдания. Но вот я съем всю плошку риса и стану сыт. Следовательно, тот же самый рис окажется причиной моего счастья.

      Добро и Зло – полярные понятия, значит, и причины их также полярны и должны быть устойчивы так же, как устойчивы Добро и Зло.

      Но разве причина моей сытости, моего счастья устойчива, если она может в разных обстоятельствах быть то исходом страдания на меня, то схождением на меня счастья?

      Ты часто видел глупцов, которые, перекинув груз с одного плеча на другое, испытывают счастье. Разве это – не извращённое сознание? И это второй мой пример.

      А вот и иная история. Лежащая на ладони ресница не ощущается людьми, но когда она попадает в глаз, то причиняет боль и неприятности. Так и глупцы, подобные ладони, не чувствуют разницы, то есть не чувствуют страдания как факт обусловленности, но мудрые, подобно глазу, испытывают от неё чрезмерные муки.

      Следовательно, счастья как такового не существует, так как у него нет устойчивой причины!

      *

      Катящийся валун логики сбил Заратуштру с ног, но