Преданные Солнцем. Катя Матуш

уже никому не удавалось.

      Конечно, я понимала, что может быть и хуже, и где-то это «хуже» наступило. У нас шестьдесят-семьдесят градусов за щитами, повезло с местоположением, а на других обрубках материков температура достигала ста. Но и там справлялись. Просто у них был мини-Марс, и они так же передвигались от дома к дому на шаттлах.

      Мне наш муравейник нравился многим больше. А когда поднимаешься на плантацию, и купола не чувствуешь. Только небо в клеточку.

      В эту ночь мне предстояла долгая беседа с мамой. Ребята со мной не разговаривали, я их понимаю. Мы никогда не сталкивались с откровенными посягательствами ни на кого из нас. Поэтому, что нужно говорить в подобные моменты, никто не знал. Кроме нее.

      Конечно, мы не единственные, кто ее так называл. «Мама» – это работа. Бедная женщина. Я не представляю, как она это выносит. Только вырастила нас, как ей сразу же подкидывают новую партию. Опять эти крики, споры, переходный возраст. Так что нервы у нее железные, и она всегда знала, что сказать.

      Первым делом меня хотели отправить к врачу. Чтобы проверить не подхватила ли я чего, или забеременела, не дай Бог. Только мне нельзя было к врачу. Я боялась, если вскроется наш маленький спектакль, это затронет куда больше людей, чем я и Луцус.

      Сомнений не оставалось: Марк с марсианами над чем-то работают. И судя по тому, как Луц повел себя, это явно что-то не в интересах Марса.

      Реакция на мой отказ была неоднозначна. Но мне удалось списать это на шок и пообещать, что я обязательно посещу врача в ближайшее время.

      Меня отстранили от работы на плантации и записали на свалку. Впрочем, как и всех остальных членов моей семьи. Мама побоялась, что ребята пойдут мстить. И они бы пошли.

      Я прекрасно выдержала бы общество двух этих ублюдков, которые затащили меня в шаттл. Они меня больше не волновали. Мне бы узнать, что происходит, и почему Марка нет так долго. Но за нас уже решили.

      На свалке все было по-старому, я еле выдерживала там три часа, и мы больше не ходили на наши вечеринки. И так хватало ада в жизни.

      Я начала пропускать работу. Еды бы мне хватило еще на месяц, деньги были не нужны, и я просто перестала выходить из квартиры. Только один раз в неделю поднималась подышать воздухом. Свежим его, конечно, не назвать, свалка есть свалка, но хоть что-то. На плантацию меня не пускали.

      Иногда заходили ребята. Поиграть, посмотреть кино, просто поболтать, но про тот вечер никто не вспоминал. Это и к лучшему.

      Жизнь продолжалась. Сквозь затянутые черной пылью щиты свалки все чаще проглядывались облака. Через неделю – тучи. А через две все небо затянуло серой мглой. Началась пора дождей.

      – Ребят, что-то происходит, – неожиданно появился в эфире Адам.

      – Где? – сразу поинтересовалась Мари.

      – Опять забирают, – ответил Ким, – у входа в муравейник.

      Опять? Давно у нас никого не забирали. Мне кажется, года три, если не больше.

      Лунатики. Они пригоняли огромный пассажирский шаттл