Хроники экзорцистов. Книга 1. Поглотитель грехов. Айя Сафина

старинного рода изгоняющих демонов не могут быть слабаками по определению.

      По крови.

      – Доброе утро, ягнята.

      Дядя Виктор вошел в столовую с традиционным приветствием. Многие находили это прозвище милым, даже не вдумываясь в то, что девушек фактически называли жертвенными животными. Дядя Виктор находил это сравнение забавным, Стефания – странным, Ева – отвратительным.

      – Но разве вы не агнцы божьи, искупающие грехи людей и свидетельствующие чудо воскрешения и всепрощения? – говорил дядя.

      – Если моим телом будут трапезничать обрезанные мужчины я не против, – отвечала Ева.

      Ева была союзом противоречий. Религиозное образование накладывалось на пропаганду современных нравов, провозглашающих необходимость женской независимости и борьбы с половой дискриминацией. Многие религиозные догматы она смело критиковала, над монашеским постригом смеялась, а в прошлом году довела отца до инфаркта, выступив постоянным жертвователем благотворительной организации «Алая буква», спонсирующей аборты. Виктор выгнал ее из дома, не разговаривал с ней целый месяц, а Ева взяла да и получила разрешение на обряд экзорцизма над одним миллиардером у другого пресвитера и успешно изгнала демона. На Церковь полились щедрые ежемесячные пожертвования, а Ева доказала той же Церкви, что без нее им будет житься на -дцать сотен тысяч в год меньше. Разумеется, ее не смогли отлучить, и Ева смело продолжала носить духовный сан, как и выполнять свой долг по освобождению мир от демонов, а женщин – от патриархального гнета.

      Пресвитер Виктор Бертран был человеком волевым. Он скрывал настойчивый характер за напускной вежливостью и размеренной речью. Каждое его слово было выверено с математической точностью, каждая фраза аккуратно подобрана к ситуации, как и продумана вплоть до запятой. Виктор был стратегом, просчитывал последствия принимаемых решений на несколько лет вперед. Он верил твердо и неотступно. Зачастую совершал личные жертвы в угоду веры, чего сегодня так не хватало в молодёжи, как считал он.

      Дядя поцеловал Еву в лоб, наградил не менее горячим поцелуем племянницу и присоединился к завтраку.

      – Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие по молитвам Пречистой Твоей Матери и всех святых Твоих, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь, – произнес дядя Виктор.

      Он постелил белоснежную салфетку на свой безукоризненно выглаженный черный костюм, слегка закатал белоснежные манжеты, в петлях которых желтым золотом сверкали отполированные запонки, и с идеальными аристократичными манерами принялся за овсяную кашу. Ему было уже за пятьдесят, однако стройное подтянутое тело, горделивая осанка, благоухание дорогим освежающим парфюмом смело заявляли, что клерик себя ощущает не только свежо, но и нахально молодо.

      – Ко мне поступила просьба.

      Ева и Стефания напряглись. С этих слов обычно начиналось задание.

      – Пастер Лютер любезно обратился к нам с просьбой