Голем. Густав Майринк

он дома, почувствовал я, и я нашел вполне естественным, что он держит себя именно так, не иначе.

      Он полез в карман и вытащил оттуда книгу.

      Затем он долго перелистывал ее.

      Переплет книги был металлический, и углубления в форме розеток и печатей были заполнены красками и маленькими камешками.

      Наконец, он нашел то место, которое искал, и указал на него пальцем.

      Глава называлась «Ibbur»[1] – «чреватость души», – расшифровал я.

      Большое, золотом и киноварью выведенное заглавие «I» занимало почти половину страницы, которую я невольно пробежал, и было у края несколько повреждено.

      Я должен был исправить это.

      Заглавная буква была не наклеена на переплет, как я это до сих пор видал в старинных книгах, а скорее было похоже на то, что она состоит из двух тонких золотых пластинок, спаянных посередине и захватывающих концами края пергамента.

      Значит, где была буква, должно быть отверстие в листе.

      Если же это так, то на следующей странице должно было быть обратное изображение буквы «I»?

      Я перевернул страницу и увидел, что предположение мое правильно. Невольно я прочитал и всю эту страницу и следующую.

      И стал читать дальше и дальше.

      Книга говорила мне, как говорит сновидение, только яснее и значительно отчетливее. Она шевелилась в моем сердце, как вопрос.

      Слова струились из невидимых уст, оживали и подходили ко мне. Они кружились и вихрились вокруг меня как пестро одетые рабыни, уходили потом в землю или расплывались клубами дыма в воздухе, давая место следующим. Каждая надеялась, что я изберу ее и не посмотрю на следующую.

      Некоторые из них выступали пышными павами в роскошных одеяниях, и поступь их была медленной и размеренной.

      Другие, как королевы, но старые, отжившие, с подведенными веками, с выражением проститутки у губ и с морщинами, которые были покрыты отвратительными румянами.

      Я провожал взглядом одних, встречал других, и мой взор скользил по длинному ряду серых существ, с лицами настолько обыкновенными и невыразительными, что казалось невозможным сохранить их в памяти.

      Затем они притащили женщину, совершенно обнаженную и огромную, как медная статуя.

      На одну секунду женщина остановилась и наклонилась передо мною.

      Ее ресницы были такой величины, как все мое тело. Она молча указала на пульс ее левой руки.

      Он бился, как землетрясение, и я чувствовал в ней жизнь целого мира.

      Издалека выплывало шествие корибантов. Мужчина и женщина обнимали друг друга. Я видел их приближающимися издали, и все ближе подходила процессия.

      Теперь я услышал звонкие и восторженные песни совсем возле меня, и мой взор искал обнявшиеся пары.

      Она обратилась, однако, в одну фигуру, и полумужчиной, полуженщиной – Гермафродитом – сидела она на перламутровом троне.

      И корона Гермафродита заканчивалась доской из красного дерева, на которой червь разрушения начертал таинственные руны.

      Между тем в облаке пыли с топотом вошло стадо маленьких слепых овечек: животных, которых

1

«Ibbur» (др. евр.) – «беременность». «I» здесь латинское, т. к., по всей видимости, название книги было написано латинским шрифтом. Еврейская буква «айн», первая в слове Ibbur, – это гортанный согласный. Буква «I» в герметической традиции является символом Духа, Огня, Света.