Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Фрэнсис Элиза Бёрнетт

и с каждой минутой уверенность ее все возрастала. Она чувствовала, что должна узнать, в чем дело. Это было еще более странно, чем таинственный сад и зарытый ключ. Она опустила ноги с кровати и стала на пол.

      – Я узнаю, в чем дело, – сказала Мери. – Теперь все спят, а до миссис Медлок мне нет никакого дела!

      Возле ее постели стояла свеча; она взяла ее и тихо вышла из комнаты. Коридор казался очень длинным и темным, но она была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание. Она была уверена, что знает, где именно надо повернуть, чтобы найти короткий коридор с завешенной ковром дверью – той самой, из которой вышла миссис Медлок, когда Мери заблудилась. Звуки шли из того коридора. Она шла вперед с тускло горевшей свечой, почти ощупью, и сердце ее билось так громко, что ей казалось, она слышит его биение. Слабый отдаленный звук плача все еще слышался, и Мери шла на этот звук. Иногда он затихал, потом опять слышался! Где ей надо было повернуть? Она остановилась, соображая. О, да, это здесь; надо пройти по этому коридору, повернуть опять налево, подняться на две широкие ступени, потом повернуть налево. Да, вот и дверь, завешенная ковром!

      Мери тихо отворила ее и затворила за собой; очутившись в длинном коридоре, она совершенно ясно услышала плач, хотя он был негромкий. Он слышался за стеною, слева, и в нескольких футах от Мери виднелась дверь. Мери могла видеть полоску света внизу. Кто-то плакал в этой комнате, и этот «кто-то» был маленький.

      Она подошла к двери и толкнула ее; дверь отворилась, и она очутилась в комнате. Это была большая комната с красивой старинной мебелью.

      В камине тускло тлел огонь; возле кровати с парчовым балдахином горел ночник, а на кровати лежал мальчик и капризно плакал.

      У мальчика было худое нежное лицо цвета слоновой кости; глаза его, казалось, были слишком велики для такого лица. У него были густые волосы, тяжелыми прядями падавшие ему на лоб, отчего его лицо казалось еще меньше. Он выглядел больным; но плакал он скорее от раздражения, чем от боли.

      Мери стояла возле двери со свечой в руках, затаив дыхание. Потом она осторожно двинулась вперед, и, когда она подошла поближе, свет привлек внимание мальчика. Он повернул голову на подушке и уставился на Мери, причем глаза его широко раскрылись.

      – Кто ты? – сказал он, наконец, испуганным шепотом. – Ты призрак?

      – Нет, – ответила Мери тоже испуганным шепотом, – а ты… призрак?

      Он все глядел и глядел на нее. Мери не могла не заметить его странных глаз. Они были агатово-серые и казались слишком большими для его лица, потому что были оттенены черными ресницами.

      – Нет, не призрак, – ответил он, подождав секунду. – Я Колин.

      – Кто такой Колин? – дрожа, спросила она.

      – Я – Колин Крэвен. А ты кто?

      – Я – Мери Леннокс. Мистер Крэвен – мой дядя.

      – Он мой отец, – сказал мальчик.

      – Твой отец! – ахнула Мери. – Мне никто не говорил, что у него есть мальчик… Почему это?

      – Поди сюда! – сказал он, не сводя с нее своих странных тревожных глаз.

      Она