Занимательная философия. Учебное пособие. Лейла Омарова

отвечал Евфидем.

      А его куда поставить? спросил Сократ.

      И его, несомненно, в графу несправедливости, отвечал Евфидем.

      А воровство?

      И его тоже, отвечал Евфидем.

      А похищение людей для продажи в рабство?

      И его тоже.

      А в графе справедливости ничего из этого у нас не будет поставлено, Евфидем?

      Это был бы абсурд.

      А что, если кто-нибудь, выбранный в стратеги, обратит в рабство и продаст жителей несправедливого неприятельского города, скажем ли мы про него, что он несправедлив?

      Конечно, нет, отвечал Евфидем.

      Не скажем ли, что он поступает справедливо?

      Конечно.

      А что, если он, воюя с ними, будет их обманывать?

      Справедливо и это, отвечал Евфидем.

      А если будет воровать и грабить их добро, не будет ли он поступать справедливо?

      Конечно, отвечал Евфидем, но сперва я думал, что твои вопросы касаются только друзей.

      Значит, сказал Сократ, что мы поставили в графу несправедливости, это все, пожалуй, следовало бы поставить и в графу справедливости?

      По-видимому, так, отвечал Евфидем.

      Так не хочешь ли, предложил Сократ, мы это так и поставим и сделаем новое определение, что по отношению к врагам такие поступки справедливы, а по отношению к друзьям несправедливы и по отношению к ним, напротив, следует быть как можно правдивее?

      Совершенно верно, отвечал Евфидем.

      А что, сказал Сократ, если какой стратег, видя упадок духа у солдат, солжет им, будто подходят союзники, и этой ложью поднимет дух у войска, – куда нам поставить этот обман?

      Мне кажется, в графу справедливости, отвечал Евфидем.

      А если сыну нужно лекарство и он не хочет принимать его, а отец обманет его и даст лекарство под видом пищи и благодаря этой лжи сын выздоровеет, – этот обман куда поставить?

      Мне кажется, и его туда же, отвечал Евфидем.

      А если кто, видя друга в отчаянии и боясь, как бы он не наложил на себя руки, украдет или отнимет у него меч или другое подобное оружие, – это куда поставить?

      И это, клянусь Зевсом, в графу справедливости, отвечал Евфидем.

      Ты хочешь сказать, заметил Сократ, что и с друзьями не во всех случаях надо быть правдивым?

      Конечно, нет, клянусь Зевсом; я беру назад свои слова, если позволишь, отвечал Евфидем.

      Да, сказал Сократ, лучше позволить, чем ставить не туда, куда следует. А когда обманывают друзей ко вреду их (не оставим и этого случая без рассмотрения), кто несправедливее, – кто делает это добровольно или кто невольно? <…>.

      Клянусь богами, Сократ, сказал Евфидем, я был уверен, что пользуюсь методом, который всего больше может способствовать образованию, подходящему для человека, стремящегося к нравственному совершенству. Теперь вообрази мое отчаяние, когда я вижу, что мои прежние труды не дали мне возможности отвечать даже на вопрос из той области, которая должна быть мне наиболее известна, а другого пути к нравственному совершенству у меня нет!

      Тут