Гром небесный. Мария Славкина

ученый классической школы, Рауф сразу подружился с новатором Вертом, и их научный симбиоз давал прекрасные результаты. Но была у Рауфа Агаларовича еще и тайная страсть. Он безумно любил русский язык. Во всем окружении блестящего профессора Верта никто так не владел этим предметом в его письменной и устной форме, не вникал в тонкости грамматических и синтаксических построений, как он. И это при том, что в Россию Алиев приехал в 23 года.

      – Как-то все-таки нехорошо без Коли, – сказал Рауф Агаларович.

      – Ничего, – прокряхтел Соломон Давидович, – приедет Серебровский, он наверстает свое, только бы не сглазить. Да ладно! Уверен, что все будет в порядке. Может быть, стоило рюмку предложить Чернокозову? Обидится еще чего! – мурлыча, произнес Марков.

      – Да что ты, Соломон, – ответил Алиев, – чтобы он перед приездом Серебровского… Чтобы был запашок?!

      Но дверь кабинета распахнулась и – легок на помине – в кабинет вошел Евгений Петрович. Алиев подумал – вот что значит, когда говорят: на человеке нет лица. Крупный красавец лет пятидесяти часто моргал, рот у него был открыт, руки дрожали.

      – Что случилось, Женя?

      Чернокозов с трудом владел собой:

      – Только что позвонили. «Юнгфрау» с треском проиграла аукцион. Победила компания «Беаройл», черт бы ее побрал! Подробности мне не сказали. Но Серебровский уже в курсе дела. Похоже, эта новость застала его в машине. Я не знаю, что будет. Он вне себя. Похоже, там есть что-то еще, о чем не следует говорить по телефону.

      – Слушай, Женя, нужно срочно рассказать об этом Верту, – предложил обеспокоенный Марков.

      – Уверен, он уже знает.

      – Все равно пойдем, поговорим, – сказал Алиев. Он первым решительно вышел из кабинета и направился к дверям кабинета Верта. Соломон Давидович заглянул в приемную – секретарша развела руки. Подергав ручку двери, он убедился, что дверь заперта.

      Чернокозову позвонили из приемной Серебровского, его помощник с придыханием сообщил, что шеф никак не может дозвониться до Верта даже по приватному телефону. Дело принимало дурной оборот.

      Трое взрослых мужчин нерешительно топтались перед запертой дверью кабинета директора.

      – Теперь-то все ясно, – сказал Чернокозов. – Переваривает плохие новости. Он, конечно, все знает. Но кто ему сообщил?

      Все вернулись в кабинет Алиева. Марков задумчиво смотрел на расположенную во дворе парковку, где стоял синий «Фольксваген Пассат».

      – Ладно, все в порядке, ребята, машина Лики на стоянке, давайте ее найдем и попросим воспользоваться своими ключами. На нее Верт никогда не орет. А нам нужно помочь ему прожевать неприятность.

      Для Чернокозова, как и для всего окружения Верта, Лика Мирошина была официальной любовницей Верта и, как модно выражаться, его гражданской женой. Только Марков и Алиев знали, что Лика была не гражданской, а именно законной женой Верта. Два месяца тому назад они присутствовали на церемонии