Вернуть отправителю. Виктор Доминик Венцель

ботинок снег, переступил через порог. Клеменс никак не мог запомнить имя этого типа в черном свитере и вылинявших джинсах, чопорно обращавшегося к нему «герр» и бесконечно читающего дешевые бульварные романы. К чему сводилась работа охранника, тоже было загадкой – посетители здесь бывали крайне редко, а новые жильцы заезжали в номера только с согласия Смотрителя.

      – Решили навестить соседей, герр Тиштель? – голос Охранника был неприятным, глухим и простуженным. Он отложил книгу в сторону, и теперь мрачно уставился на Клеменса, когда тот миновал дверь, ведущую в жилое крыло первого этажа, – Вы же знаете правила: посещение других жильцов только с согласия Смотрителя.

      – Я нашел письмо, адресованное Морицу Циглеру, – неприязненно отозвался Клеменс, вынимая конверт из кармана, – Думаю, большой беды не случится, если я передам его ему.

      Усталое лицо Охранника не дрогнуло, оставаясь все такой же мрачной маской.

      – Только в виде исключения, герр Тиштель, – вздохнул он наконец, – Дверь на третий этаж должна быть открыта. Если же нет, то оставите письмо у меня на обратном пути. Смотритель лично передаст его герру Циглеру.

      Клеменс пробормотал что-то весьма уклончивое, отряхнул снег с куртки и неспешно направился в сторону тяжелой обветшалой лестницы, занимавшей добрую треть холла. Лестница казалась слишком широкой и неуместной – никак осталась после реконструкции. Впрочем, что находилось на месте дома раньше, Клеменс не знал. Скорее всего, чей-то особняк или, может быть, пансионат. Прежде ему редко доводилось бывать в старой части города, поэтому сказать наверняка он не мог.

      В холле царила угрюмая тишина, прерываемая только шелестом страниц, да тяжелым дыханием Охранника. Клеменс задался вопросом, покидал ли тот вообще свой пост, или ночевал точно так же, сидя посреди коридора? Ответа на этот вопрос у него не было, потому что Смотритель запретил им покидать свои номера после полуночи. С чем связана была такая мера предосторожности, оставалось только гадать, но Артур, его старый знакомый, не так давно предположил, что Смотритель давно уже двинулся умом. На самом деле это многое объяснило бы из установившихся правил и законов, большинство которых были откровенно глупыми и абсурдными.

      Он миновал первый лестничный пролет, разглядывая блеклые бледно-зеленые обои, которыми был обклеен весь дом изнутри. Сырость немало потрудилась над ними – тут и там обои вздувались пузырями, а вверху, прямо над головой, они давно отошли от кирпичных стен и свисали неопрятными лоскутами, среди пыли и паутины. Здесь было холодно. Холоднее, чем в других помещениях дома – трещины в старых рамах впускали ветер, и получался сквозняк, старательно выдувавший отсюда всякое тепло. Клеменс невольно поежился, поднимаясь, ступень за ступенью вверх.

      Второй этаж дома не слишком отличался от первого, разве что обставлен был немного беднее. Когда-то здесь располагалось десять номеров, но сейчас занятых квартир оставалось только три. Кто-то съехал