Изберу себе казнь. Леонид Иванович Моргун

человек и читал журнал. Увидев их, он отложил журнал в сторону и оказался мужчиной лет сорока с небольшим, с подтянутой спортивной, но слегка уже начавшей полнеть фигурой.

      – Привет, – сказал он и кивнул на кресла.

      Они сели.

      – Этот парень, – сказал Валерьяныч, – будет заниматься у тебя, Боб.

      Тот скривился.

      – На каких помойках ты ухитряешься откапывать подобных типов?

      – Боб, этот парень, что надо.

      – У этого парня на лбу написано, что последние пять лет он питался отбросами.

      – Это не важно.

      – Грешно опустошать дома престарелых. Я уверен, что этот парень видел Ленина.

      – Ему еще нет тридцати восьми.

      – Силы небесные! – возмутился Боб. – То ты мне подсовываешь сосунков, то дряхлую сорокалетнюю развалину!

      – Я никогда не поставлял тебе плохой товар, – с достоинством сказал Валерьяныч. – Если этот рейнджер тебе не нравится, Борис Палыч, я могу отдать его Алексу. Он мне только спасибо скажет. Пошли, Максим.

      Они поднялись.

      – Эй, подождите! – крикнул им вдогонку Боб.

      Они остановились у двери.

      Боб с трудом поднялся с кресла и подошел к ним. Его чудовищно гипертрофированный живот колыхался при каждом шаге.

      – Разденься, – сказал он Максиму.

      Тот снял сорочку.

      – Раздевайся догола.

      Боб долго рассматривал его икры и бедра, щупал мышцы живота, помял бицепсы, предложил сесть и постукал молотком по коленной чашечке.

      – Говоришь, этот парень из рейнджеров? – переспросил он с сомнением.

      Это рейнджер с двадцатилетним стажем, – заверил его Валерьяныч. – Сегодня мне представили его послужной список, – он протянул папку, – этот парень прошел огни и воды и ухитрился остаться живым.

      Боб бегло просмотрел папку.

      – Можешь одеться, – сказал он и, переведя взгляд на Валерьяныч, показал раскрытую пятерню.

      Валерьяныч в ответ показал два пальца.

      – Что?! – возмутился Боб. – За эту рухлядь?

      – Он стоит гораздо больше.

      – Он вообще ни черта не стоит, но из уважения к тебе я даю три.

      – Из уважения ко мне ты не дашь и растертой сопли. Он стоит семь, но назови я эту цифру, тебя бы вовсе хватила кондрашка.

      – Три с половиной.

      – Уж лучше мы попытаем счастья у Алекса.

      – Это будет предательство, Валерьяныч, – укоризненно сказал Боб.

      – Это не будет предательством, – с достоинством сказал Валерьяныч. – Мы все: и ты, и я, и Алекс, работаем на фирму. И, если фирма обнаружит, у него ребята подготовлены лучше, чем у тебя, а это выяснится в первом же бою, она просто-напросто откажется от твоих услуг и это будет справедливо, ибо ты не умеешь подбирать кадры.

      – Нашел же ты, чем удивлять людей, – бросил Боб. – Обычный наемник. Ну и что? Мало ли наших ребят, не умеющих ничего, кроме стрельбы из автомата, бросились на Запад, когда открыли все границы? И кому они были там нужны?