Изберу себе казнь. Леонид Иванович Моргун

секунд Флавий встал и, тяжело дыша, оглядел поле битвы. Оно осталось за ним. Годы службы в диверсионном батальоне «Летучая смерть» не прошли даром.

      В казарму, запыхавшись, вбежали Бомба и гигант с угольно-черной бородой.

      У двери гигант споткнулся о распростертое тело японца.

      – Эй, Клавдий! Что с тобой? Что случилось?!

      – Этот новый… – с трудом ответил японец. – Он маро-маро знай дзю-дзюцу.

      Гигант в упор посмотрел на Максима.

      – Зачем ты с ними дрался?

      – Наверное у вас такой способ знакомства, – пожав плечами, ответил Флавий.

      – Кто первый тебя ударил? – спросил Бомба.

      – Не знаю.

      – Я накажу зачинщиков, – пообещал он.

      – Но я и в самом деле не знаю.

      – Может ты хочешь пожаловаться ланисте Бобу? – подозрительно спросил Бомба.

      – Нет.

      – Так кто же затеял драку?

      – Я.

      – Ты?

      – Да, я.

      – Тогда ты должен быть наказан.

      – Дело ваше.

      – Хорошо, – с видимым удовлетворением сказал Бомба. – Нерон! – к нему подошел давешний красавчик. – Возьми Публия и Архимеда и всыпьте ему пять… нет, десять горячих!

      – Пошли, – сказал Нерон.

      Они вышли во двор.

      – Ложись! – Нерон указал на длинную деревянную скамью перед казармой. Флавий лег. Двое ребят крепко привязали его к скамье кожаными ремешками. На нем задрали тунику.

      Нерон взял в руки бич и стегнул его по спине. Удар был несильный, но громкий.

      – Гладить его будешь ночью! – рявкнул Бомба. – Дай сюда бич.

      Он отвесил новичку десять полновесных ударов.

      – И не пикнет даже… – сказал он с сомнением. – Дубленая что ли у него кожа? Может еще пяток добавить?

      – Не стоит, шеф, – осторожно сказал гигант, которого звали Цезарем. – Он не сможет работать.

      – Ты думаешь? Ну ладно, унесите его.

      Флавия развязали и взяли под руки, но он вырвался и, шатаясь, с трудом добрел до казармы и упал в изнеможении на кровать. Спустя некоторое время возле него присел Цезарь.

      – Тебе было очень больно? – спросил он осторожно.

      – Пустяки, – ответил Флавий, с трудом выдавив улыбку.

      – Не обижайся на них. Эти дураки сами себе установили такие дурацкие законы. Цицерона мы проучим, слишком уж много он стал себе позволять.

      – Он от этого умнее не станет.

      – Это уж точно, – усмехнулся Цезарь. – А ты молодчина. Из наших никто еще не мог выдержать десяти ударов и потом пойти как ни в чем не бывало. Ребята тебя очень зауважали за то, что ты никого не выдал. Ты был рейнджером?

      – Да.

      – Здорово ты их отделал. Ну, давай отдыхай. Сейчас тебе принесут ужин. Тебя как прозвали?

      – Фла… Флавий, кажется…

      – А я Цезарь.

      Потом Нерон и бледный сухощавый паренек, которого звали Марциалом, накормили его, смазали спину какой-то вонючей мазью и перебинтовали.

      Он забылся в недолгом беспокойном сне. Проснулся он, когда все уже спали.