Панацея. Роман. Илья Александрович Тель

                                      * * *

      Вспоминается застольная беседа Сталина со своими присными – Ждановым, Кагановичем, Калининым, Хрущевым и другими государственными мужами.

      Судя по всему, беседа эта состоялась в 1946 году, вскоре после переименования отвоеванного у фашистов Кенигсберга. Древний город, по-немецки – «королевская гора», родина Иммануила Канта, колыбель немецкой классической философии, обрел новое кургузое имя – Калининград.

      Сталин поинтересовался у малограмотного «всесоюзного старосты» Калинина, в честь которого назвали город Канта, о главной идее философа. Скорее всего, Калинин о Канте что-то слышал. Но философия была для него непосильной ношей. Сталин предсказуемо и не без ехидства взял инициативу в свои руки. Он заметил, что главной идеей Канта была «вещь в себе» – Ding an sich. «Кант считал, что вне наших представлений находится объективная вещь, „Ding“, которую мы не в состоянии познать, однако она реальна», – сказал Сталин.

      Потом добавил, что Кант ошибался. В пример Канту вождь привел другого немецкого философа – Артура Шопенгауэра, который, по мнению Сталина, «оказался ближе к истине». Однако экзаменуемые сплоховали и не смогли назвать величайшую идею Шопенгауэра.

      «Величайшая идея Шопенгауэра, – продолжал Сталин насмешливо, – это мир как воля и представление. Это значит, что за видимым миром нет ничего объективного, никакой „вещи в себе“, и чтобы заставить существовать это представление, чтобы сделать его реальным, необходима воля; огромная воля, которая и должна внушить это представление».

      И далее Сталин говорит самое важное: «Представлений о мире существует столько же, сколько людей за земле; это неизбежно создает хаос; как же упорядочить этот хаос? Ответ прост: навязав всем одно представление. И его можно навязать только волей, единственной огромной волей, которая превыше всех прочих проявлений воли. Это я и сделал, насколько мне позволили силы». И далее Сталин говорит самое-самое важное: «И уверяю вас, под влиянием сильной воли люди в конце концов могут поверить во что угодно! Да, товарищи, во что угодно!»1.

      VIII

      Ко Дню России, отмечавшемуся в четверг двенадцатого июня, Матушкин приурочил первое обращение к подданным. Лаконичное, оно произвело эффект разорвавшейся бомбы.

      Стенограмма обращения Верховного правителя Российской империи Евстафия Нового (Матвея Александровича Матушкина) к подданным Российской империи (с авторскими комментариями – И.Т.).

      Уважаемые подданные Российской империи!

      В своем первом обращении, в своем первом программном выступлении хотел бы поднять вопрос, который видится мне ключевым для будущего нашей великой державы. Это вопрос доверия со стороны общества к власти.

      Доверие это, прямо скажем, невысокое. Подчас – нулевое.

      В своей эпохальной речи мой предшественник Евстафий Старый вспомнил о видном

1

Кундера М. Торжество незначительности: роман / Милан Кундера; пер. с фр. А. Смирновой. – СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. С. 121—123.