Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 4: Экзамены. Елена Поддубская

служителю прийти на консультацию.

      – Так мы же не военные люди? – усомнился отец Симоны.

      – Не скажите, батюшка, – усмехнулся Черкашин, – Вы, как пограничники, бережёте порядки духовные и нравственные. Любая государственность может рухнуть, а религия и вера – никогда. Так что, как соберётесь, дайте знать. Сделаю всё, что смогу, – протянул он руку для пожатия.

      – Велика душа русская, – пропел батюшка и погладил по голове мальчонку. Он, да его сестра Танюшка, девочка прозрачная и невесомая, с первой минуты не отходили от Толика. Правда, по мере знакомства, девичья ручонка пересела в ладонь Валентины. Когда настало время прощаться, Орлов спросил у директрисы Детского дома, нельзя ли им с женой взять детей на неделю к себе в Малаховку. Кирьянов тут же предложил научить их кататься на лыжах и коньках. На территории института всегда зимой заливали хоккейную коробку.

      – А как же сессия и тренировки? – спросил Орлов у Толика. Тот по-простому ответил, что на четвёртом курсе зимой студенты сдают только два экзамена.

      – А про спорт мне, Иван Иванович, думать уже хватит. До Олимпов я уже вряд ли добегу. Хотя, сожалеть мне не о чем: пьедесталы, считаю, они у каждого свои. Я мечтал быть детским тренером и скоро стану им. А бегать? Вы же успеваете утром накатить по бережку, я тоже буду бегать в свободное время и для удовольствия.

      Орлов усмехнулся в короткую бороду и посмотрел на директора детского дома. Женщина, растерянно оглянулась на отца Александра.

      – Что ты, Клавдия, робеешь? – спросил он. – Небось про талмуды свои думаешь, про законы? Можешь ли, имеешь ли права?

      – Так, батюшка, как не думать? Дети ведь это. Не мебель, – ответила директор, робея.

      – То-то и оно, что дети. Была бы какая кровать, с тебя бы спросили по циркуляру. А тут – души живые, детские, на виду. Смотри, как глазёнками на тебя блымают. Что ты, белобрысый, замер? – кивнул он Тарасу: – Боишься?

      – Нет, отче! – бойко ответил пацан и загородил собой сестру: – Толик плохих людей не приведёт.

      – О как! – Орлов поднял палец, – вот это, я понимаю, рекомендация! Ну спасибо тебе, Кирьянов.

      Все засмеялись. Служитель, оправив рясу, сказал, раз что законы пишут люди, то и служить они должны для людей. И если желание детей и взрослых радовать друг друга совпадают, стоит отпустить малышей в Малаховку. Директриса такому дозволению обрадовалась не менее остальных. Заставив, для порядка, написать Орловых расписку «в получении», она попросила воспитательниц помочь Тарасу и Тане собрать вещи. Когда малыши вышли с двумя крохотными рюкзачками, Валентина, не выдержав, расплакалась. Сиротская доля всегда была непростой. И даже несмотря на семьдесят лет коммунизма, обездоленные детишки и сегодня не роскошествовали. Обняв малышей, жена ректора подтолкнула их к машине Черкашина. Виктор Васильевич подбросил их до Москвы, где ссадил у метро. Взяв Тараса за руку покрепче,