Собачий вальс (Russian Twist). Андрей Мошанов

раз. Ольга обняла Алекса как-то по-матерински или как старшая сестра обнимает младшего брата, который уходит в армию на два года и должен придти вообще другим человеком, потому что два года в таком возрасте это больше чем жизнь. Она тяжело и шумно выдохнула словно сбросила с сердца многолетний груз, повернулась и побежала к машине. Открыв заднюю дверцу, она задержалась на мгновение и крикнула:

      – Попроси Ленку со второго этажа написать тебе мое имя по-английски, я как устроюсь заведу новую страничку на фэйсбуке. Найди меня, слышишь, найди! Мы будем общаться online! Или давай сам в Москву…

      Она понимала, что через пару минут они расстанутся на долгое время, если вообще не навсегда, и поэтому поспешила добавить что-то заимствованное из каких-то сентиментальных фильмов со сценами душераздирающих расставаний, которые постоянно смотрела перед сном её мать, наверное, думая, что может не проснуться.

      – Обещай мне, не трать свое время попусту, добейся чего-нибудь стоящего в жизни!  – кричала она уже из машины, держа дверь открытой. – Эта жизнь принадлежит победителям!

      – Ну что именно? – отчаянно переспросил Алекс глядя на неё широко открытыми глазами, которые были готовы принять любой приказ, уловить самый слабый сигнал,  домыслить самый неясный намёк.

      – Да хоть что! Удиви меня! Да, что меня? Удиви себя!

      Не в силах больше задерживать подругу и пожалев в сотый раз о том, что она перенесла этот урок на последний вечер перед отъездом, она захлопнула дверь. Машина скрылась за поворотом, доставив приятелю её подруги долгожданное удовольствие продемонстрировать всю мощь немецкого автопрома. Алекс отупело смотрел на клубы выхлопного газа, которые быстро рассеивались улетая тонкими струйками вверх словно там наверху в голубом просвете между двумя тучами работал вентилятор и тихо пробормотал себе под нос:

      – Обещаю!

      Он стоял посреди улицы пытаясь осмыслить всё услышанное. Его мозг рисовал иллюстрации к этому печальному роману. Перед ним потянулись удручающие картины того, как он с огромными чемоданами приезжает в Москву, волочит их по нескончаемому переходу метро. Рядом еле ползут трое ужасно одетых ребёнка с зелеными соплями до подбородка и грязные как Оливер Твист. Они идут мимо плаката с большим красным сердцем “Я люблю тебя Москва” и постоянно дергают его за рукав и спрашивают “а это уже Турция?”. Они поворачивают на Тверскую, здесь Алекс ставит один чемодан на другой и прячет малыша за импровизированную ширму прямо у стены дома около водосточной трубы. Тому приспичило в туалет. Его тоненькая струйка никак не кончается и постепенно переходит в Яузу-реку. Рядом огромное окно бутика. Его украшает несколько непропорционально маленьких женских сумочек. Ольга заходит внутрь, а охранник похожий на одного из парней участвовавших в недавней вакханалии на складе перегораживает ему вход и говорит, что с чемоданами нельзя. Александр пытается показать ему свою цепь как тайный масонский знак, но цепи на шее нет! Он в шоке! Потерял! Снял перед