Горькое счастье. Аристарх Барвихин

из кармана рубль, положил его перед ней и спросил:

      – Если расскажешь все про своего барина, еще один такой получишь.

      – Да про что вы спрашиваете, ваше сиятельство, ума не приложу, – проговорила та, не отрывая взгляда от лежащего на столе рубля.

      – Сама знаешь про что, – Николай вынул еще один рубли и положил его рядом с первым. – Ну, говори. Если не скажешь, деньги у меня останутся.

      – Уж не знаю, про что и говорить-то! – сказала служанка, все также глядя на то место на столе, где лежали деньги.

      – Про то, что все тут знают, но мне не говорят. Обещаю, что никому, а тем паче хозяевам твоим, ничего не расскажу.

      – Да тут такое дело… – служанка запнулась.

      – Какое такое дело?

      – Да что уж тут скрывать-то – старый барин в молодые лета очень был охочь до нашей, стало быть, сестры.

      – Продолжай.

      – А что тут продолжать-то? В наших-то деревнях, почитай, премного людишек от него произвелось. Вот какие дела. Впрочем, плохого никто про нашего хозяина не скажет. Насильничать не насильничал. Этого никогда про него не говорили. Но девок молодых, бывало, приглашал к себе в опочивальню. Про это многие из старых слуг ведают. Или где в лесу или там в другом месте… в общем, детишек, поговаривают, много от него народилось по округе. Нынче оне почти все взрослые. Но он хороший барин, никого не забывал, всегда о них справлялся и помогал. Никого не обидел. Хороший барин, все его тут любят.

      – Вот оно как… – задумчиво произнес Николай.

      – Да неужто это большой грех-то? – заметила старая служанка. – Возьмите, к примеру, меня. Жених-то мой меня после барина узнал. Вот так-то. Раньше так принято было. Барин – первый, а жених уже опосля. Привыкшие мы. Так издревле заведено, чего уж тут роптать. Одно вам скажу, ваше сиятельство, мой-то прежний барин после всего и не спрашивал что я и как. Словно и не было ничего. И про других тоже самое. А нынешний-то барин, Павел Григорьевич, ему не чета – славный, добрый, заботливый… Не в пример прежнему. Очень мы все нашими хозяевами довольны. Молим Бога, чтобы все оставалось как есть и чтоб подольше они прожили. Как на духу говорю.

      Николай вынул еще один рубль, положил его рядом с прежними и сказал:

      – Это твое. Но не болтай никому о нашем разговоре.

      – Разве я глупая совсем, – заверила его служанка. – Я против себя не враг.

      Он повернулся и пошел к себе. «Что ж, – думалось ему по дороге. – Так было в старое время заведено. Да и отменить прошлое никто не может. Что было, то было и быльем поросло».

      * * *

      Утром следующего дня, старый князь, подойдя к Николаю, предложил:

      – Не составишь ли мне компанию в прогулке? Я решил проехаться верхом.

      – С удовольствием, – согласился молодой гость.

      Князь и Николай направились к конюшне, у которой встретили деревенского мальчишку лет семи.

      – Поди, найди Фрола-конюха, – велел мальчишке князь. – И скажи ему, чтобы запряг Жужу и Нереста. Знаешь, где Фрол-конюх?

      – Знаю, барин, – отвечал мальчик.

      – И