Река – костяные берега. Полина Луговцова

похрустывала только что полученная толстая пачка денег. Казалось, сытая жизнь была не за горами: полки холодильника в его доме вскоре прогнутся под тяжестью хорошей еды, морозилка заполнится мясом, а в сенях станет тесно от ящиков с водкой и даже – а почему бы и нет? – с коньяком! Может быть, если не забудет, он купит жене какой-нибудь подарок. Да, и еще шоколадных конфет ребятне. Они их в жизни не пробовали.

      Голос, полный ярости, грянул за спиной у Лаптя, прервав его мечты.

      – Стой, паразиты! Не трожь! Урою всех!

      Прежде чем на голову Лаптя обрушился кулак разгневанного Звонаря, появившегося внезапно, будто из-под земли, главарь шайки успел услышать донесшийся сверху поросячий визг Зяблика, а следом – хруст треснувшего дерева, после чего мощный удар сбил его с ног. Опрокинувшись на спину, он замер, потрясенный разворачивающимися событиями: один конец поперечной балки с треском оторвался от основной конструкции и рухнул вниз, а другой, надломленный, еще держался каким-то чудом. Колокол заскользил вдоль балки вниз, ускоряясь, и край купола с ходу врезался в лоб не успевшего отскочить Звонаря. Страшный удар отбросил его далеко в темноту. Лапоть пытался найти взглядом место падения, но тут его отвлек крик Гнома – коротышка мчался вниз с горы, спасаясь от катящегося следом колокола. Он попытался уклониться в сторону, но колокол, как заколдованный, подскочив, повернул следом и настиг несчастного, после чего тот исчез из поля зрения Лаптя. Судя по жутким воплям, Гному здорово досталось. Почти сразу же к его крикам добавилась матерная брань Красавчика и причитания Зяблика, в которых Лапоть разобрал только: «так и знал, что все плохо кончится» и «говорил же, что гора заколдованная».

      – Ты цел? – спросил главаря подошедший Красавчик. Вид у него был растерянный.

      – Цел, – ответил Лапоть, поднимаясь на ноги и машинально отряхиваясь – на самом деле ему было безразлично, запачкался ли он, просто хотел занять трясущиеся руки.

      – Как мы будем все это разгребать? – истерично спросил Зяблик срывающимся голосом, вытягивая шею и вглядываясь в темноту. – Думаете, они еще живы?

      – Ну ты меня и задолбал! – не выдержал Лапоть и, сам того не ожидая, двинул вечно ноющему подельнику кулаком в лицо.

      Тот пошатнулся и, повернувшись, побежал прочь, тонко повизгивая.

      Первым нашли Звонаря. Он лежал на спине, раскинувшись звездой, и не подавал признаков жизни. Красавчик посветил фонарем ему в лицо – плотно сомкнутые веки пострадавшего даже не дрогнули. Из раны на лбу текла кровь.

      – Черт с ним! Сам виноват, сам башку подставил! – Лапоть с досадой сплюнул в сторону. – Пошли, Гнома поищем.

      Когда луч фонаря выхватил из темноты распростертое на тропе тело карлика и осветил его неестественно вывернутую шею, оба они одновременно выругались: было ясно, что бедняге уже ничем нельзя помочь. «Ладно, все равно с него толку не было», – подумал Лапоть и глянул на Красавчика – похоже, тому пришла в голову та же мысль.

      Сбежавшего Зяблика нигде не было видно. Тело Гнома волоком спустили с горы и спрятали