Всё сразу, Симона!. Галина Полынская

места, к боковинам кресел прикрепили чемоданы и занялись пристегиванием пассажиров. Против обычного самолетного ремня на поясе Павел ничего не имел, но когда второй ремень плотно обхватил грудь, а третий ноги, чуть пониже колен, задал пару вопросов.

      – Не беспокойтесь, это просто небольшая мера предосторожности, – сказал Аркадий.

      Откуда-то сбоку выдвинулись узкие столики с набором утопленных в пластиковые ячейки пластмассовых бутылочек, упаковкой влажных салфеток и стопкой коричневых гигиенических пакетов для известных тошнотно-желудочных надобностей. Окинув взглядом свой столик-поднос, Лариса спросила слегка охрипшим голосом:

      – Что в этих бутылках?

      – Прохладительные и слабоалкогольные напитки, – ответила Зарета. И добавила: – Чтобы не заскучать в пути.

      Глаза Лагутиной вспыхнули недобрым огнем, и ее прорвало:

      – Вы что, издеваетесь, в самом-то деле?! За такие бабки у вас чересчур дешевая программа! Могли бы нанять хоть каких-то аниматоров и поставить шампанское! Все, Паша, хватит! Ты как хочешь, а я ухожу!

      Она сделал попытку подняться, но ремни не пустили.

      – Ты как хочешь, а лично я еду. – Сложив руки на груди, Павел устроил поудобнее затылок на твердом подголовнике. – Когда стартуем?

      – Куда, Паша?! Куда ты нафиг едешь? Ну-ка, расстегните эту хренотень немедленно!

      – Успокойтесь, пожалуйста, – мягко произнес Аркадий. – Старт прямо сейчас. Сначала может немного покачивать – это из-за турбулентности пространства.

      – Да, конечно, понятно, – закивал Павел, сдерживая смех. – Ничего, как-нибудь переживем.

      – Приятного путешествия и незабываемых впечатлений!

      С этими словами Зарета с Аркадием вышли, и центральные блоки в том же шахматном порядке стали возвращаться на свои места, закрывая вход.

      – Паш, ну на кой черт ты всю эту дурь устроил?! – процедила Лариса, поочередно пробуя отвинтить крышки у бутылочек. – Хоть бы этикетки налепили, что ли, жлобы!

      – Ладно тебе, развлекайся. – Павла Антоновича так забавляло происходящее, что он даже вышел из роли страстно влюбленного, и желание возвращаться в образ начисто отсутствовало. – Давай открою.

      Лариса выбрала бутылочку изумрудно-зеленого цвета и бросила Павлу. Отвинтив металлическую крышку, он сначала понюхал содержимое, затем протянул ей.

      – Что там за дрянь?

      – Не знаю, пахнет дыней.

      Лариса глотнула и закашлялась.

      – Боже, похоже, тут сладкая водка! Да еще и какая-то ментоловая! Ну и гадость!

      – Дыней же пахнет.

      – Ментолом, говорю тебе!

      В эту секунду свет погас, и в наступившей непроницаемой тьме прозвучал голос Павла:

      – Нет, дыней.

      Тишина абсолютная, полнейшая тишина, возникшая вслед за тьмой, походила на мгновенное подавление всех пяти чувств, словно нечто огромное навалилось сверху. И тяжесть эта была столь ощутима физически, что Павел невольно втянул