Соседи и родня Оттавии Малевольти. Галина Ивановна Губайдуллина

детей в доме… Пожалуй, ей придётся оставить торговлю и заняться воспитанием детей, она застрянет в доме Боу, и я не увижу её… Но, может, так будет лучше? Мне надо забыть её. Нет, не хочу и не могу! Она, как манящая, прекрасная фея тянет к себе своими колдовскими чарами».

      Сестра Иллария, не рискнувшая открыть обезображенное лицо, пряталась за густой вуалью. Заметив, что брат обратил на неё внимание, кивнула ему.

      Но после, будучи гостьей в доме Филдингов, она улучила момент и перехватила Нормана в коридоре.

      Пользуясь тем, что вокруг никого нет, Иллария, положив ладонь на локоть брата, молвила:

      –Я не вижу радости на твоём лице. Зачем ты цепляешься за этот дом? Или этот брак опять важен для успешного продвижения по службе?

      –Всё хорошо, дорогая сестра.

      –Но мне почему-то кажется, что этот брак не принесёт тебе счастья. Невеста красива и спесива, она не в состоянии любить кого-то, кроме себя.

      Вечером, уединившись с новобрачной в спальне, Норман заметил на её лице смущение.

      –Стесняешься?

      –Да,– пролепетала та.

      –Я отвернусь, а ты раздевайся и ложись,– пошёл навстречу её боязни Сэндл.

      После раздевания Наяда зажмурилась и лежала в ожидании.

      Супруг тоже скинул одежду, усмехнулся тому, что суженая даже не предприняла попытку подглядеть.

      Он лениво залез под одеяло. Жена, как испуганный, лесной зверёныш зажалась и отодвинулась на край кровати. Но требовательные руки мужчины достали её, сняли ночную сорочку, ощупали.

      После интима Нормана подмывало спросить: «В чём выражается твоя любовь, дорогуша, если ты даже прикоснуться ко мне боишься?»

      Утром Сэндлер проснулся, а жены в постели уже не было. Встал, помылся, оделся, спустился в столовую к завтраку.

      Тёща с кислой миной едва кивнула.

      Тесть радостно улыбался, подмигивая.

      Наяда отчего-то была недовольна, мужа будто и не видела. «Ого, да она – стерва»,– изумился Норман.

      Новоиспечённая миссис Сэндлер скомкала салфетку для чаепития, что лежала перед ней, швырнула этот кусок ткани в лицо служанки, отчитывая неряху:

      –Грязно, как в доме у рабочих с окраин!

      Служанка жалко съёжилась.

      –Дорогая, зачем кричать? Если прислуга не справляется, может, нанять ещё несколько рабочих рук?– сделал замечание Норман.

      –Обычно, если прислуга никудышная, и не справляется с обычным объёмом работы из-за своей лени – таких работников увольняют!– не успокаивалась Наяда.

      Служанка заплакала.

      –Госпожа, я исправлюсь,– умоляла девушка сквозь слёзы.

      –Ступай в кухню с моих глаз!– опять кричала миссис Сэндлер, и сама встала из-за стола, и ушла вслед за убежавшей молодкой.

      –Переволновалась вчера девочка,– выгораживал дочь отец.

      –У меня тоже пропал аппетит,– сообщила Джобет и тоже ушла.

      «Неужели Наяда добивалась меня только из-за раненого самолюбия?»– задумался Сэндлер, анализируя поведение жены.

      Ночью, после очередного интима, он высказал ей:

      –У меня каждый раз, когда я ложусь