Из-за девчонки (сборник). Валерий Алексеевич Алексеев

А ноги на что? В карате ими только и пользуются.

      ВГ. Ставим на этом точку. Пока я его совесть, этому не бывать!

      ДМ (багровея). На его месте я бы поскорее отделался от тебя. Зануда ты страшная, а не совесть!

      И на самом деле ты его враг номер один. На каждом шагу, за каждую мелочь угрызаешь. Связал по рукам и ногам… Нет, я верю: придет время – ученые найдут средство против тебя! Станут делать прививки или будут, как аппендикс, удалять. Счастливо заживут люди…

      ВГ. Не желаю слушать твой бред. На «темную» накладываю вето.

      ДМ. Ладно. Есть еще одна неплохая идея. Пусть «темную» устроит Севка. Он верный товарищ. Не откажется. И так отделает, что Коробок будет всю жизнь – ха-ха-ха! – работать на аптеку.

      ВГ. И это я запрещаю.

      ДМ (разъяренно). Совести у тебя нет, совесть!.. Это из-за тебя на земле столько разбитых сердец и неудачников. Я не камень, сочувствую тем, кому не повезло в любви. Но я уважаю силу! Счастье достается только сильным.

      ВГ. И честным…

      ДМ. Опомнись! Что ты делаешь с ним? Расшатываешь характер! Вот и вырастет он лопухом. Каждый, кому не лень, будет у него из-под носа уводить девчонок…

      ВГ. Зато совесть будет чиста.

      ДМ. Жалости у тебя никакой!.. Ему который день есть совсем не хочется, грудь болит, словно на нее горячий утюг поставили. А ты знай поёшь одно… Не делай из него христосика! Поручи его мне, мы с ним та-а-кое придумаем!..

      Дух мести сладострастно потирает руки и поет:

      Как сон неотступный и страшный,

      Мне снится соперник счастливый…

      ВГ (морщась). Потише, я не глухой… Злоба затемняет тебе рассудок. Ты все твердишь: «Коробок, Коробок…» А что, только в нем дело? Ты же был тут, когда она сказала: «Я люблю его». С этим-то что поделаешь?

      ДМ (небрежно). Слушай ты ее больше… Это она тебе сказала. А ему еще нет.

      ВГ. Все-то ты знаешь…

      ДМ. Я же как-никак дух… Малышева еще в самой себе и в своих чувствах не разобралась. А уже любит напускать на себя: я такая взрослая, просто дальше некуда!

      ВГ. Все-то ты понимаешь…

      ДМ. Представь! В таких темных делах, как любовь, страсть, ревность, я разбираюсь получше многих.

      ВГ. И на здоровье. А я буду молча страдать.

      ДМ. Делать нечего? И нашел из-за кого! Если она выбрала Коробка, значит, она его стоит.

      ВГ. Еще одно плохое слово про нее – и я вытрясу из тебя дух!

      ДМ. О-охо-хо… Нервы, нервы…

      … Рублёв встанет через две недели. Все анализы у него будут в норме. Останутся хандра и подавленное настроение. Но за это справки, увы, не дают.

      В тот день, когда Колюня пошел в школу, выпал первый снег и ударил легкий, с солнечно-голубой искрой морозец. Все частные автомашины, осадившие «китайскую стену» со всех сторон, стали одного цвета – белого и одной марки: пухлые снежные шапки стерли различия между «жигулями», «москвичами» и «запорожцами».

      – Рублёв!

      Колюня оглянулся. Его догоняла Наталья Георгиевна. В новой шубе. Наверное, первый раз надела ее.

      – Наконец-то