Новенький. Кейт Харт

так что меня здесь не будет.

      – Хейз?

      Складываю в сумку блокнот и ручку, а пустые стаканы выбрасываю в корзину под столом.

      – Если захочешь почитать письма без меня – дерзай. Только прошу, не оставляй их на Лесли. Девчонка страшно помешана на новеньком и бьюсь об заклад, что половина этих признаний – её рук дело.

      – Хейз?

      – А Эмма может упустить что-то интересное. Так что…

      – Хейз!

      – Да? Что?

      В одной руке Оливер держит раскрытый конверт, а в другой маленький желтый стикер.

      – Здесь признание.

      – Я поняла уже. И кому же? Бреди или Картеру Прайсу? Нет, стой, не говори, дай угадать? Мм… Прайс! Это точно Прайс, да?

      – Нет.

      – О, боги! Надо будет ради интереса посчитать, сколько влюбленных дурочек наберет каждый из них. Слушай, а может нам вести статистику?

      – Это не для Прайса, – с улыбкой говорит Оливер.

      – Ладно! – отмахиваюсь я. – Кто там ещё в футбольной команде? Коул? Эдриан?

      – Это признание адресовано тебе, Хейзи.

      – …Чего?

      С улыбкой нашкодившего ребенка Оливер пожимает плечами и зачитывает слова, написанные на желтом стикере:

      – «Хейзи Прайс, ты прекрасна. Продолжай говорить то, о чем думаешь, и люди станут добрее».

      4

      Моя мама обожает предлагать мне яркую и пеструю одежду, в надежде, что когда-нибудь я всё же соглашусь нацепить на себя клоунский фестиваль и затмить всех парней в Гринлейк. Второй час мы ходим по торговому центру и единственное, что я выбрала для себя – теплый кардиган цвета нежной кремовой подливки, которую готовит моя бабушка специально для нежнейших домашних булочек. Пока мама примеряет домашний халат в примерочной очередного магазина, я молча сижу в углу на мягком пуфике и таращусь куда-то в пустоту, а мои мысли медленно съезжают с ледяной горки в огромный сугроб замешательства.

      И кому только в голову могло прийти написать такое для меня? Не понимаю, как должна относиться к записке, ведь первая часть означает, что кому-то я кажусь прекрасной, должно быть, внешне, а вторая же несет в себе человеческую добросердечность… В общем, кто-то просто сделал мне комплимент.

      – Хейзи, почему бы тебе всё же не примерять то платье в горошек? – доносится голос мамы из примерочной. – Ты видела, оно есть в ярко-красном варианте и бледно-желтом? Тебе и тот и тот подойдет, так что смотри сама. Хейзи?

      – Да? – улыбаюсь я, хлопая глазами. Её голова уже выглядывает из-за плотной шторки. – А! Конечно. Я посмотрю, мам.

      – Что это с тобой сегодня? – сощуривается мама с такой кривой улыбочкой, словно думаю я не о самых приличных вещах. – Витаешь в облаках.

      – Я?! С чего бы это? Как будто мне заняться больше не чем!

      – Лучше бы действительно было не чем, – подмигивает мне мама и снова скрывается за шторкой. – Тебе семнадцать, Хейзи. В твои годы я была самой популярной девочкой в школе, а твой дедушка без конца разгонял парней, карауливших у нашего дома.

      – И правильно делал. Мания преследования ещё