Постпозиция. Е. Парад

все как раз!

      – Супер!

      Диана извинилась, сказала, что ей нужно в дамскую комнату, и ушла.

      – Как, радуешься за сестру? – обратился ко мне Глеб.

      – Радуюсь.

      – Конечно, свадьба это здорово. Любовь это прекрасно!

      – Ага.

      Диана не заставила долго ждать, быстро обернувшись, и мы пошли вниз.

      На первом этаже мы распрощались. Глеб, опередив нас, унесся в гардероб, мы же, неспешно следуя туда же, только видели захлопнувшуюся входную дверь.

      Диана протянула мне салфетку.

      – Зовут Наташа.

      – Кого?

      – Ту милую официантку. Я ей все объяснила, что ты дурак, но хороший.

      Развернув салфетку, я обнаружил черной ручкой выведенный на ней телефон.

      – Мм… Спасибо.

      – Позвони, позвони. Вдруг то самое!

      Скомканную салфетку я сунул в карман куртки, полученной от дедушки-гардеробщика, потом помог Диане одеться, и мы вышли на улицу.

      Диана зажмурилась, подставив лицо слабо греющему солнцу.

      – Эй, – окликнул я.

      – А?

      Она не открывала глаз, так и продолжая стоять под солнцем.

      – Поехали ко мне.

      – Поехали.

      Запись 5

      Я проснулся первым, но не вставал и не двигался – Диана лежала на моей руке, и я не хотел ее будить. Лежал и смотрел.

      Аккуратно я немного сдвинул одеяло, чтобы свет, пробивавшийся сквозь закрытые жалюзи, упал на ее лицо, но лица я не увидел – только колышущиеся от ее дыхания волосы, более чем наполовину его закрывшие.

      Смотрел и думал. Казалось бы, если и есть когда сожалеть, то время подходящее. Но думал я, что наше с ней расставание – это хорошо. Прояви мы упорство, приложи мы усилия, оставь мы стремление понять, что происходит в наших головах, стремление понять, откуда взялось какое-либо стремление и недовольство, мы уподобились бы сжатой пружине, таящей в себе силу, готовую сорваться в любой момент как в реакции на внешнее, так и в реакции на внутреннее. Самым мирным, но не самым, возможно, лучшим развитием таких отношений было бы ослабевание пружины от постоянного напряжения. То есть даже при наступлении момента, когда пружина могла бы выпрямиться, сил на это у нее уже не осталось бы. Смирение как следствие бессилия. В общем, то, что со мной и так произошло. С одной разницей – сейчас я могу видеть, что причины и следствия в жизни так перепутаны, недооценены и переоценены, что обвинение кого-либо или чего-либо – пустая трата времени. Ответ прост – так вышло. А если бы не расстались, то, с большой вероятностью предположу, мы смотрели бы друг на друга, находя в этих рожах и осточертевших телах, привычках и словах причину.

      Лучше порознь, нежели паразитируя друг на друге.

      Моя история – уж точно не история о любви.

      Диана проснулась, убрала волосы с лица.

      – Доброе утро.

      – Доброе, – сонно ответила она, потянулась, поерзала и вернулась в обратное положение.

      Я отвернулся, уставился в потолок.

      – Расскажи мне, какой он – Сережа.

      – Ты уверен,