Из Парижа в Бразилию. Луи Буссенар

и праздный, но потом стал относиться к своим путешествиям серьезнее и даже провел несколько замечательных исследований, разом поставивших его в ряд знаменитых путешественников наших дней.

      Находясь в Гваякиле, он получил известие о смерти госпожи Арно и оплакал покойную, как родную мать.

      Временами он наезжал во Францию, и всегда неожиданно, как снег на голову. Появившись метеором, он наскоро обнимал Жака, делал несколько сообщений и докладов в ученых обществах, заглядывал раз-другой в оперный театр и снова исчезал с парижского горизонта.

      О жизни, которую вел Жак, мы уже достаточно знаем из письма его американского дядюшки, так что нам больше нечего добавить.

      В то время, с которого начинается наш рассказ, друзья находились в возрасте около тридцати пяти лет. Жюльен де Кленэ, белокурый, среднего роста мужчина, сохранил еще почти всю свою юношескую гибкость и подвижность. Широкоплечий, с высокой грудью, он был очень силен и никогда не знал, что такое болезнь.

      Поверхностному наблюдателю его черты, пожалуй, могли бы показаться слишком уж безупречно-правильными и потому банальными, если бы не загорелый цвет его лица и резкий, проницательный, даже несколько суровый взгляд его глаз, глаз путешественника-исследователя, который привык бесстрашно выслеживать и дикого зверя, и разбойника.

      Жак был рыхлый, склонный к тучности, добродушный брюнет с лысеющими висками и зарождающимся брюшком.

      Итак, мы познакомили читателя с характерами наших героев. Теперь, следовательно, можно и продолжать рассказ.

      Жак, обыкновенно очень сдержанный, на этот раз пил особенно много. Приятель подливал ему то бургонского, то крепких ликеров, и вскоре наш чиновник пришел в блаженное состояние. Щеки раскраснелись, глаза заблестели, и даже на жизнь у него появился другой взгляд.

      – Ты говоришь: отставка, – промолвил он, молодцевато закидывая ногу на ногу. – Я, пожалуй, с тобой согласен.

      Это говорилось в ту минуту, когда гарсон подавал бумагу, перо и чернильницу.

      – Мне кажется, следовало бы на министерской бумаге и в казенном пакете…

      – Полно, разве не все равно?

      – Что же писать? Я не знаю. Вероятно, для этого есть какая-нибудь форма. Нужно упоминать о причинах или нет, как ты думаешь?

      – Ну вот еще, это ни к чему. Напиши только повежливее и распишись.

      – Нет, а я все-таки думаю, что о причинах упомянуть не лишнее.

      – Делай как знаешь.

      Жак принял самую что ни на есть чиновничью позу и написал прошение об отставке.

      – Ну вот, – сказал он, когда подписался с росчерком, – дело сделано. Теперь я готов с тобою хоть на Луну.

      «Так, так. Подогрелся, значит, – сказал про себя Жюльен. – Не нужно давать ему остыть. Будем ковать железо, пока горячо».

      – Ну, – произнес он вслух, – едем, что ли?

      – Куда?

      – Отвозить прошение.

      – А потом?

      – Потом мне нужно будет еще кое-куда заглянуть. Ты поедешь вместе со мной.

      – Я