Княжна для викинга. Анна Лакманова

ему кое-как приземлиться на ноги. Потолком узилища служил пол крыльца какой-то постройки. И лишь только Рёрик оказался на дне ямы, послышался грохот половиц – доски вернулись на привычное место. Сразу сделалось сумеречно. Струящиеся сквозь половички тонюсенькие лучики света едва освещали узилище, в котором пахло сыростью и плесенью.

      – Добро пожаловать…– послышался голос где-то совсем близко от Рёрика. – Я Сверре…

      Помещение оказалось небольшим, а обстановка скудной. Два лежака да какая-то бадья, от которой шла нестерпимая вонь. Глаза Рёрика быстро привыкли к полумраку темницы, и он различил молодого мужчину, поприветствовавшего его. Одежда на том была грязной, местами драной. Он лежал на правом боку, прижимая к животу левую руку.

      – Рёрик…

      – С удачным приземлением…– поздравил Сверре. А затем пояснил свои слова, одновременно кивнув на руку, которую прижимал к животу, – для меня оно оказалось не таким успешным…Ты как тут оказался? Накуролесил чего, небось?

      – Ну, – подтвердил Рёрик, который сейчас не был расположен к пустой болтовне. Он шел за Харальдом. В итоге брата не отыскал и сам оказался схвачен. – Давно ты тут?

      – Не очень. Но уже понял главное – отсюда не сбежать…– вопреки мрачности сообщения, лицо Сверре красилось неунывающей ухмылкой.

      – Пробовал?

      – Ну да, я так и сказал, – Сверре снова кивнул на свою длань, которая, очевидно была повреждена.

      Сверре истосковался в одиночестве. Не подружиться с ним было невозможно. Он с готовностью принялся повествовать обо всем на свете. Вспоминал и последний поход за море, и многочисленных повстречавшихся ему баб, и даже далекое, но прекрасное детство. Но для Рёрика наибольший интерес представляли иные сведения.

      – Допустим, ты улучшишь момент, когда доску снимут, дабы спустить нам воды или еды…Полезешь наверх – спихнут вниз. А проявишь прыткость – так ткнут в тебя копьем. Эта яма у меня не первая. Сначала под открытым небом сидел. Там оно веселее: в облака глядишь и вроде не так уныло. Но если дождь пойдет, то худо совсем…Затапливало по пояс. В общем…О другом хочу рассказать. В той яме со мной сидел один человек…Бедолагой его зову, ибо без жалости даже мне было не взглянуть на него. Кожу сняли, зубы и ногти выдернули, ноздри порвали. Короче, вволю в пыточной погостил…– было видно, что Сверре давно ни с кем не разговаривал и теперь рад любому собеседнику, даже молчаливому. – Он сказывал…В одной из ям узник пошел на хитрость – претворился мертвым. Вроде как будто пал от неизвестной хвори. Думал, вытащат они его, а он от них умотает. Но нет. Накидали стражники в яму ему хвороста и поленьев, а потом подожгли, чтоб, наверное, не позволить заразе расползтись…Так и обратился в персть…Другой заключенный решил подкоп сделать. Да там тоже все не так гладко пошло. Землю рыл, а кидать ее стало некуда. В итоге заметила стража, что внизу как-то глины прибавляться стало…Вытащили его ночью да отдубасили так, что через несколько дней ему уже его лаз и вовсе не был нужен. Я сам тоже хотел