Законы амазонок. Часть 2. Екатерина Терлецкая

темные волосы, карие глаза и оливковая кожа… Я выгляжу совсем иначе. Да уж… Скрыться от лишнего внимания будет сложно. Они настолько однотипные, что для того чтобы хоть как-то выделяться одеваются в странные балахоны и разукрашивают себя неестественными оттенками. Синий, зеленый, ярко-желтый и… Перечисляя цвета, я невольно гляжу на запястье, разглядываю потрёпанный браслет и вдруг в голову приходит сумасшедшая идея.

      – Есть у меня одна мысль по этому поводу.

      Глава 5

      Мы возвращаемся в лагерь. Я все время касаюсь своих волос поправляя их по поводу и без. Улавливая свое отражение в блестящих поверхностях в груди вспыхивает чувство, что напоминает резкий подъем на качелях. Теперь я буду помнить, чего мне всегда не хватало и стремиться к совершенствованию себя. Наверное, поэтому Рейнс так часто крутит свою золотую монетку в руках. Мне так и не удалось разгадать секрет странного подарка его матери.

      Я не только выгляжу иначе, я чувствую себя другой. Будто я поднялась на очередную ступень принятия того, кто я есть. Тогда на ринге была первая, а теперь этот взбалмошный поступок, он стал ступенью номер два.

      Подошло время обеда, все собрались в столовой. Я стою на раздаче в очереди, выдают бобовый суп и запеканку. Не люблю бобы. Клиери раскладывает приборы, а Дарий игриво пугает её сзади, но она не злится, наоборот, бросается парню на шею и расцеловывает у всех на виду. Эти двое глядя со стороны просто светятся от счастья. В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что меня умиляет эта трогательная картина. Пришло время простить её за всё. Глубоко в душе, я уже нашла сотню оправданий ее ужасному поступку. А главное – я готова принять себя, почему бы не принять и её.

      Сегодня на удивление много новых добровольцев, что примкнули к оппозиционерам жаждая перемен. С каждым днем раздор среди народа растет, точно вирус, что поражает здоровые клетки организма: в начале медленно, потому что сильный организм противостоит заразе, но в какой-то момент зараженных клеток становится так много, что болезнь смело заявляет о себе.

      В основном это молодые люди в возрасте от двадцати до тридцати лет, но встречаются совсем юные, не старше четырнадцати. По худощавым тельцам и впавшим глазам легко определить их принадлежность к сословию – неприкаянные. Наверняка жили впроголодь не один год. Олиф говорит, что в связи с нарастающим конфликтом мнения бедняков разделились: мужчины с азартом присоединяются к оппозиционерам, а вот женщины не верят в победу оппозиции, они с ужасом представляют свое будущее, где будут вынуждены пустить на свет не менее десятка детишек, чтобы получить талоны на еду и более или менее сносное жилье, так что внезапно открывают в себе интеллектуальный потенциал и бегут под крыло к Ирис, с радостью писать плакаты с лозунгами «Женщина не ферма», «Моя матка принадлежит только мне». Олиф считает, что это нормальная реакция, и вполне прогнозируемое развитие дела, ведь у мужчин больше запала к борьбе, в то время, как женщины ищут для себя менее радикальные способы выбраться из нищеты. Я же уверена, что, во-первых, женщина по своей природе