Сообщество живых теней. Книга четвертая. У самой черты. Бауди Маггир

Мохаммеда, – но если они все же успели это сделать раньше, то угроза вашей безопасности довольно высока. Надеюсь, понимаете, о чем речь?

      Видя, как постоялец их конспиративной явки расстроился, полковник тут же успокоил его, сказав, что пока это только его догадки. Но тем не менее, еще раз напомнил иракцу о том, что бдительность ему теперь необходима всегда и во всем. Затем достал из кейса новый телефон с резервным номером, и положил его перед ним на стол.

      – Вся связь только через него, и только со мной, – сказал он, строгим, не терпящим возражения голосом, – и ни в коем случае не вбивайте сюда новых номеров!

      Мухаммед вскоре заметно успокоился, уговорил Джейсона отведать его угощение, и вновь пригласил его за стол. Несмотря на его возражения, он положил перед ним большой кусок говядины, поставил рядом плошку отваренного риса и тарелку с салатом.

      Со времен своих командировок в Египет, Ливан, Иорданию и другие арабские страны, Коллинз прекрасно помнил, что отказ от предложенного угощения в доме араба, мог вызвать у того серьезную обиду, и не стал из вежливости долго сопротивляться.

      После аппетитного и сытного ужина, он выпил чашку крепкого чая, и в течение еще получаса увлеченно беседовал с ним о его пропавшей семье, о ценностях жизни, и международной политике. В ходе беседы он выяснил еще ряд существенных деталей относительно золотого клада, которые помогли ему в дальнейшем в составлении

      плана по его транспортировке в Лондон. Мохаммед оказался на редкость интеллигентным, порядочным и добродушным человеком. В нем не было ни алчности, ни злобы, ни обиды. Все, что произошло с ним, с его семьей, а также то, что творится в беспокойном мире, он воспринимал, как нечто предопределенное свыше, ниспосланное Всевышним Аллахом. Даже войну в своей стране он считал великим и заслуженным испытанием, которое должно было очистить его несчастный народ от накопившейся за долгие годы скверны, лжи и раболепия. Рассказывая о своих родителях, жене, и каждом из пятерых детей, он с грустным лицом опускал голову, а в глазах его выступали слезы.

      – Даже моей младшей Райяне уже исполнилось пятнадцать лет, а я до сих пор ничего о них не знаю, – говорил он, с болью в душе, всхлипывая при каждом вздохе, – но я уверен, что они все живы и здоровы, и находятся где – то на территории Ирака. Я искал их всегда и везде, никогда не терял надежды найти, и не сомневаюсь в том, что рано или поздно обнаружу их где – нибудь в забытом уголке своей страны. Вести на родине поиски своей семьи в открытую я не мог, поскольку новые власти могли схватить меня, и казнить без суда и следствия. Они не простили бы мне службы во дворце Саддама, считая, что я исполнял его гнусные приказы, и был его приспешником. Хотя, какое я имел к нему отношение, я следовал лишь действующему для всех уставу, и никогда не принимал участия в каких – либо антинародных акциях. Знаю, что если меня обнаружат на территории Ирака, то судьба моя будет предрешена,