Стихозавры. Елена Киселева

взмах, дождливый цокот…

      Унеслись. И только туча

      О гостях напоминала.

      Чувства умерли так рано!

      Ярость, счастье и усталость —

      Всё ушло. Неторопливо

      В тихий храм вступила старость.

      Яд

      Кто – то ограбил душу…

      Преступник! Убийца! Вор!

      Он отхлебнул тревожно

      Рубиновый мой кагор…

      Сияет, искрится огранка

      Прозрачного хрусталя,

      На дне, как платок у цыганки,

      Колышется жизнь моя,

      Гипнотическим мутным блеском

      Отражаясь в его глазах —

      Укрощённых, королевских,

      Невыплаканных слезах.

      – За что ты такой мне смелый?!

      – Навеки моя королева…

      Он улыбкой ко мне был груб.

      – Доволен, безумец? Рад?

      Без тени страха и гнева

      Просипело у бледных губ:

      – Это всего лишь яд.

      Детство

      Мы – дети и нам всё позволено!

      Мы будем бегать босиком за каркающим чёрным вороном, взбираться на крутые склоны, строить себе уютный дом из веток и пучков соломы! Сидеть на дереве и ждать в сети раскидистых ветвей, когда распустятся листочки из липкой бисерины – почки…

      Охотиться на голубей и с найденным ножом носиться… Впервые на всю жизнь влюбиться…

      Стоять в углу, шмыгать немножко своею вздёрнутой курносиной, вести беседы с дикой кошкой – вором кусачим и непрошеным, похожим на пушистый смерч…

      Изобретать разящий меч из полусгнившей деревяшки, кормить морковкой стрекозу, копить монетки на вкусняшку и перекрикивать грозу, и петь назло ей песни громко, в восторге от своих проказ, и танцевать подвижно, ловко!

      Весь мир – он сотворён для нас!

      Искать четвёртый лист у клевера, осматривая всю поляну, и перетягивать платком несуществующую рану, мечтать о снежных далях севера, пустынях с золотым песком, плести венки. По лепесткам предсказывать дурную славу!

      Влезть за соседскую ограду и убегать от злого пса, сурово яростно сражаться как вихрь, до самого конца, не зная жалости, не зная боли!

      До первой горькой детской крови бросаться острыми камнями, грубо и громко обзываться чужими взрослыми словами и трепетно хранить секреты..

      Встречать закаты и рассветы…

      Навечно заключать союзы и объявлять войну, рвать узы с былыми верными друзьями…

      Падать и плакать от обиды легко, хрустальными слезами. Вставать. Забыв вмиг про ушибы, вновь переливчато смеяться!

      Дразниться свежими рубцами, растягивать беззубый рот в наивной искренней улыбке…

      Вновь падать. Совершать ошибки.

      Ждать радугу и к ней бежать, чтоб в тайне на неё забраться, надеяться и рисковать, упрямиться – и вмиг меняться!

      Преследовать блик светляков, в руках отчаянно держать, греть маленький живой фонарик, светящийся усатый шарик, и защищать от всех ветров!

      Шептать пугающие сказки под треск кусачего костра, в тиши пугающей и вязкой, где шевелит густым загривком тёплая летняя земля и всё пугающе и зыбко…

      Храбриться.