В плену совести. Сант Грейт

это был человек живущий по голосу совести.

      – Извините, как вас зовут? – обратился я, как только он занял свое служебное положение.

      На вопрос я получил одно безразличное молчание.

      Я попытался противиться судьбе и обратился к нему снова:

      – Извините, могу я вас кое о чем попросить?

      Движение головы из стороны в сторону ясно предоставило мне отрицательный ответ. Глубоко набрав воздуха в легкие, я закрыл глаза, но все мои усилия заснуть были тщетны.

      – Эй! – набравшись смелости, прокричал я, будучи наполненным яростью и решимостью.

      – На твоем месте я бы старался быть тише воды, ниже травы, салага. Ты и так находишься в списке любимцев нашего почтенного Генерала! Лучше не накаляй ситуацию и мужественно усмири свои нужды, – строго, кратко и резонно промолвил солдат.

      Я проштудировал совет и пришел к заключению, что он отчасти прав. Мое положение и так было не из легких. Все это было ясно как день, однако горло с каждой последующей секундой призывало отведать глотка воды. Пользуясь отсутствием Генерала, я решил рискнуть попросить этого стражника об услуге:

      – Я не собираюсь препятствовать вам исполнять ваши обязанности, но я был бы благодарен, если бы вы позволили мне сделать глоток воды. Во рту все пересохло, а в ушах образовался вакуум!

      – Думаешь меня перехитрить и смыться? – монотонно проворчал солдат, с пронзительной ухмылкой, сдерживающейся с трудом на суровой физиономии.

      – Взгляни на мое положение, друг! – смело обратился я к нему на «ты». – Неужели я похож на человека, который способен что-нибудь предпринять? Я даже встать не могу с места! Кроме того, даже если мне удастся это, снаружи караулят твои товарищи.

      – Я понимаю, но нет! – твердо выговорил солдат, взглянув за ворота, чтобы убедиться, что вокруг все тихо.

      Пару часов пролетели однообразно. Я почивал на своем ложе, а «телохранитель» не покидал своего поста, временами совершая круги по сараю. Я задумался о своей прошлой жизни. Веселые праздники, посиделки с друзьями, девушки, жаждавшие приударить за нами. Все это настолько крутилось в мозгу, что мне порой не хотелось возвращаться в суровую реальность, в олицетворение издевательства и унижения человеком, имеющим силу, над человеком бессильным.

      – Как твое имя? – невзначай раздался голос солдата.

      Было ясно видно, что солдат затосковал от второсортной и изнурительной работы, которая продвигалась, словно улитка, от одного края моста к другому.

      Удивленный его вопросом, я ответил:

      – 517.

      – Я имел в виду твое настоящее имя!

      Каждый пленный имел свой отзывной номер, по которому откликался. Психолог категорически запретил использовать имена заключенных и приучал их мозг лишь к порядковым номерам. Это был один из его инструментов разрушения человеческой личности.

      – Фэйт Диллоу!

      – А меня Николь Грам! – в ответ представился солдат, вслед задавая последующие вопросы: – Откуда ты? Как ты сюда попал?

      – Я из Грины,