Собрание сочинений. Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы. Юрий Мамлеев

да, то, во что ты проник…

      – Погубило меня. Мне стало страшно, потому что я понял, что за этим стоит. Единственная последняя надежда – стать чертом и уйти в их мир.

      – Хе-хе, – хихикнул Крэк. – Не ты один мечтаешь об этом… Но как достичь? Творить сумасшедшие мерзости – слишком мало для такого проекта… Надо что-то изменить здесь, – и Крэк указал на голову.

      – Но ты же знаешь, друг мой школьный, – и Сумур протянул к Крэку худые руки, – что для этого я искал омст со спермой дьявола. И я нашел тогда, ты это знаешь… Я жрал эту сперму и наслаждался… Думал, что выдержу все, и тогда – награда: я сброшу человеческую оболочку, плюну в лицо этой сволочи и пусть после смерти превращусь в черта, врага нашего рода, как считали в доисторические времена… Ха-ха-ха! – и Сумуром овладела истерика.

      Хохот сменялся рыданием, он бросался на стены и с неистовой злобой кусал свои руки. Лилась кровь, и весь он, в фиолетовой длинной рубахе, с всклокоченными волосами на голове, уже превратился, но не в черта, а в человеческое существо последнего визга.

      Крэк сидел как вкопанный, даже присущее ему внутреннее веселье поколебалось.

      Сумур опустился на четвереньки и весь в крови, слезах и в злобном поту ползал по пещере.

      Крэк вдруг резко произнес:

      – Успокойся!

      Неожиданно Сумур замер на пещерном полу.

      – Я понял. После немыслимых наслаждений, когда наступила пора самоуничтожения, ты не смог справиться с этим… Если бы справился, стал бы демоном… Они помогали бы тебе…

      – Да, да, – Сумур поднял к Крэку зачумленное лицо, – я не могу это остановить… – Он взвыл: – Осталась одна страсть: грызть, уничтожать, рвать собственное тело. Не то чтобы просто убить себя, нет, умрешь – и все будет иное, нет – кусать и рвать физическое тело, мстить ему, царапать, выть… Не умереть, а жить, чтобы истязать свое тело… Я не могу ничего с этим сделать… Оно поглотило меня. – Сумур встал. – Посмотри на меня. – И Сумур сбросил рубашку. Крэк пошатнулся и закрыл глазки.

      Тело было изорвано, искусано, в кровоподтеках, в свисающих кусках кожи.

      Сумур запел. Это были ауфирские народные песни. Полулегальные, так как поэзия в Ауфири была запрещена, но эти песни почему-то не считались поэзией. К тому же они были древние, их сочинили сразу после конца света.

      Крэк прослушал и посоветовал своему школьному другу лечь на кровать. Сумур поплелся к постели, лег и произнес:

      – Все кончено, не получился из меня черт.

      Крэк вздохнул.

      – Сумур, – во внезапной тишине спросил он, – что-нибудь осталось у тебя?

      – Нет. Зачем? Нужная доза уже принята, после нее этот яд уже не воспринимается и не действует…

      – Некоторые хранят его как реликвию…

      – Не я. Ничего не осталось, хочешь, обыщи…

      Крэк тяжело вздохнул.

      – Если бы у меня было, Крэк, я бы отдал тебе, мне не надо, я не жалею… Кто тебя послал? Я уверен, что ты не для себя, ты не такой…

      Припадок кончился, и Сумур говорил вполне нормально.

      Крэк всерьез загрустил: сразу неудача.