Прокурорские рассказы. Валерий Николаевич Ковалев

навыков.

             Одним таким днем (был месяц май), в третьем цехе учреждения   случился простой.  С Горьковского автозавода, что на Волге, не пригнали партию  автомобильных шасси.

             По такому случаю администрация дала части зэкам выходной, оставив на рабочих местах  в ночную смену, пару  сборочных бригад,  для доводки уже собранных агрегатов.

             Те, зевая, расползлись по корпусу, имитируя трудовую активность, а вольнонаемный мастер вместе с вертухаем*   поднялись  в похожую на аквариум инструменталку,    где принялись играть в нарды.

      – Ну что, Кулибин, айда?  –  понаблюдав за начальниками, сказал сухощавый зэка в  черной  робе  своему  напарнику,  с которым они  возились у одного из рефрижераторов.

      – Погнали,–  цикнул слюной тот и, прихватив сумку с инструментами, оба  испарились.

             Имевший погоняло* «Кулибин»,  мотал  очередной срок за участие в банде, которая  специализировалась на угонах и продаже автомобилей, а его приятель, по кличке  «Шпалер» – за изготовление и продажу огнестрельного оружия.

             Оба отлично разбирались в технике, были у  администрации  на хорошем счету и косили под активистов*.

             Спустя  десять минут  пара проявилась под звездным небом  на открытой площадке за цехом.  Там   находились  ожидавшие своей очереди  всевозможные  узлы и агрегаты, расходные материалы, а также различный металлический хлам. Как на любом заводе.

             Поозиравшись по сторонам,  лишенцы определили на гравий свою сумку, а потом, кряхтя, выволокли из  кучи хлама металлическую сварную раму, с установленным на ней небольшим двигателем.

      – Теперь давай винт, –  приказал Кулибин  напарнику, извлекая из сумки инструменты.

      – Щас, – ответил тот и зарысил  к соседней…

             На  ближайшей к  цехам угловой вышке учреждения,  огороженного по периметру бетонными плитами и туго   натянутой за ним колючкой, нес службу   рядовой роты охраны  Алибеков. По национальности он был казах, служил второй год  и грезил о родном ауле.

             Сощурив узкие глаза, аскер* временами оглядывал свой сектор ответственности (тот был  от рабочей  до жилой зоны) и монотонно тянул песню.

             Она называлась «что вижу, то пою»,  как принято у  кочевых народов и чукчей.

             Пейзаж был, как всегда, обычным.

             В  цехах ухало, стучало и визжало, за  стеклопакетами оконных проемов  взблескивала огнями сварка.

             По другую сторону ограды светлели цветущие сады и темнели улицы городской окраины, за которыми  в ночь уходила степь с балками. На многие километры.

             Когда петь надоело, Алибеков  уставился в небо над зоной  и опупел:  со стороны  цехов,  кверху  цокотело что-то непонятное.  Вроде химерной  стрекозы с двумя на ней тенями.

             В следующее мгновение  он очухался и с криком  «стой билат!»  передернул затвор висевшего на груди автомата.

             А поскольку «стрекоза»  не реагировала на приказ,   дал предупредительный  выстрел вверх,