Если бы мы были злодеями. М. Л. Рио

нацепила очки на макушку и прокашлялась, проверяя горло.

      – Хорошо, – сказала она. – Только после тебя.

      Александр кивнул уже на полпути из комнаты, спрятав руки глубоко в карманы. Она последовала за ним, и я с легкой завистью проводил ее взглядом. Затем я откинулся на подлокотник дивана и попытался сосредоточиться на тексте, в котором было столько скобок, выделений и подчеркиваний, что его уже практически нельзя было разобрать.

      «ПЕРИКЛ:

      – Прощай же, Антиох! – нам мудрость шепчет,

      Что тот, кто не краснеет от греха,

      Чернейшего, чем ночь, не затруднится

      Ничем, чтобы не дать тому греху

      Увидеть свет. Один проступок быстро

      Родит другой; распутство и убийство

      Согласнее живут, чем дым с огнем»[11].

      Последние две строчки я пробормотал себе под нос. Я вызубрил их еще несколько месяцев назад, но меня все равно преследовал страх забыть слово или фразу в середине прослушивания. Бросив взгляд на Джеймса, который до сих пор сидел в углу комнаты, я спросил:

      – Никогда не задавался вопросом, знал ли Шекспир все эти роли так же хорошо, как мы?

      Джеймс медленно поднял голову, оторвавшись от чтения очередной строфы, взглянул на меня и ответил:

      – Постоянно.

      Я моргнул и улыбнулся.

      – Сдаюсь. Вообще-то я сейчас ничего и не делаю.

      Он покосился на часы.

      – По-моему, я тоже.

      С трудом поднявшись, я поплелся следом за Джеймсом по винтовой лестнице в общую спальню: она располагалась прямо над библиотекой, в самой верхней из трех комнат, в узкой каменной полой «колонне», которую попросту называли Башней. Раньше здесь был чердак, заваленный сломанной мебелью и прочим хламом, но в конце семидесятых пыль и паутину смели, чтобы освободить место для новых студентов. Двадцать лет спустя тут стояли две кровати с голубыми балдахинами с гербом Деллехера, пара старых монструозных шкафов и два разномастных книжных стеллажа, слишком неприглядных для библиотеки.

      – Думаешь, все будет так, как говорит Александр? – спросил я, когда мы оба начали раздеваться.

      Джеймс опустился на край постели и стянул рубашку.

      – Не знаю. Если хочешь знать мое мнение, это слишком предсказуемо.

      – Конечно. – Я запихнул грязную одежду на нижнюю полку шкафа. – Но когда они нас удивляли?

      – Фредерик всегда меня удивляет, – сказал он. – Но последнее слово будет за Гвендолин… обычное дело.

      – Если б это зависело от нее, Ричард играл бы все мужские роли и половину женских.

      Джеймс поморщился.

      – Ну а Мередит досталось бы остальное, – продолжал я.

      – Когда ты завтра читаешь? – спросил он, прижав ладони к глазам.

      – Я? После Ричарда. За мной – Филиппа.

      – Да, а я за ней. Бедняга. – Джеймс.

      – Удивительно, что она еще все не бросила. Я бы на ее месте так и поступил. – Я.

      – Ну, она намного более устойчива, чем все. Может, именно поэтому Гвендолин и мучает ее. – Джеймс.

      – Просто

11

Вильям Шекспир. «Перикл, князь Тирский» (Пер. А. Соколовского).