Пришедший изо льдов. Елизавета Датинбурская

подружке. Пройдя мимо грузной кухарки Кази, рубившей тесаком свежайший кусок говядины, девицы проникли в просторный коридор. Как мыши они прокрались к лестнице. Аксинья бодрым шагом потопала наверх, но Пава ее одернула:

      – Ты куда? – Еле слышно прошептала она. – Иди за мной.

      Девушка завернула под лестницу и начала там копаться. Аксинья в нетерпенье ерзала на месте. Ей хотелось поскорее оказаться у двери покоев Ачимы и подслушать царскую беседу. О риске лишиться головы она не задумывалась, хотя многие, как и ее тятька, утверждали, будто Аксинья вообще редко думает, а голова ей нужна только для того, чтобы есть.

      Из-под ступеней раздался щелчок и тихий скрип. Аксинья учуяла спертый запах. Пахло сыростью, мышами и еще чем-то неприятным.

      – Идем, – махнула рукой Пава и скрылась в темноте. Под лестницей был потайной ход. Кто и когда его возвел, ей было невдомек, но пользоваться им было очень удобно. Этот ход ей показал возлюбленный. Мужчина состоял на службе у Царицы и более того занимал высокое положение. Даже частенько проводил ночи в Царских Палатах. Роман их был тайный, поэтому любимый научил Паву пользоваться проходом.

      Когда дверь захлопнулась, девицы оказались в полной темноте. Аксинья не успела поднять панику, подруга зажгла факел.

      – Пава, – шептала торговка, – откуда ты знаешь про этот ход?

      – Тише, Аксинья, нас могут услышать, – бойко следуя впереди, ответила девица.

      Аксинья более не стала допытывать, но в уме поставила галочку, чтобы не забыть расспросить Паву, откуда той известно про тайный ход. Ко всему, уж слишком бойко она бежит впереди, будто родилась и выросла в этих лабиринтах. Что-то тут не так.

      Тем временем подруги, свернув пару раз из коридора в коридор, поднявшись по лестнице, оказались у каменной стены. Вокруг сильно пахло плесенью, а под ногами что-то похрустывало.

      Пава заправски отодвинула один из камней. В коридор просочились чьи-то голоса. Аксинья прильнула к выдвинутому булыжнику.

      – Ты права, Елизара, – сказала Ачима. – Закрывать глаза на слова Митрофана нельзя.

      Услыхав это, Лютый переменился в лице. Ощетинился, отчего борода стала казаться еще гуще.

      Царица продолжала:

      – Но и воевода прав. Мы не можем действовать открыто для народа, поднимать панику дело губительное. – Ачима вернулась на трон. – Митрофан, тебе надобно тайным образом оповестить Хранителей, дабы они прибыли на совет. А также пригласить провидицу Воглаву. Совет, указываю, назначить на Русальной седмице.

      – Ничего не могу разобрать, – прошептала Аксинья. Как она ни старалась, слова оставались для нее неразборчивым потоком.

      – Совсем ничего? – напряженно переспросила Пава.

      – Ерунду какую-то говорят. – Торговка напрягла извилины и начала цитировать. – Митрофану, говорит, глаза надо закрыть, иводы правы, ржем открыто для народа. Оповестить храпителей, чтобы прибыли в кювет. Еще сказала пригласить проводницу во главе… Ничегошеньки не понятно!

      Что-то бормоча под