Надуйте наши души. Swell Our Souls. Ирина Ногина

преодолеть эту слабость, я ухватилась за первую же возможность утешения. Моя слабость безгранична. Я слишком ясно увидела сегодня свою тщету, чтобы всерьёз рассчитывать на смысл, который ты надеешься обрести в завтрашнем дне. Я, конечно, пойду на фестиваль, но по инерции, а не по вере.

      – Не будем спорить о мотивах. Мне нужно придумать способ не брать с собой отца и Таню, – озабоченно сказал Юлий.

      – Совсем наоборот, – живо возразила Илайя. – Надо взять их с собой, как ты и обещал.

      – Я не хочу этого.

      – И я не хочу. Но ещё меньше я хочу, чтобы наша уверенность в нас зависела от кого-то третьего. Пусть всё следует намеченному.

      Юлий вздохнул с сомнением.

      – Есть в этом что-то максималистское, что меня беспокоит.

      Оставшись одна, погасив свет в комнате, сдвинув в угол занавеску, Илайя села на кровати под одеялом и посмотрела в окно. На ветке тополя ворошились листья, бередя новую невидимую тягость её души. Проверив её мыслями о свадьбе матери, Юлии и Тане, Илайя убедилась, что её природа восходит не к ним. Глубокая, идущая из далёкого далёка и как-то очень быстро сроднившаяся, проросшая в сердце, она воплощалась то внезапным равнодушием ко всем событиям сегодняшнего дня, то странным предчувствием, то неизъяснимым страхом, то образом моря – спокойного и посеребренного луной – таким явным, словно действительно было за окном.

      Илайя легла на спину и усилием воли подумала о Юлие, но сердце деликатно отвергло эту мысль; и, вырываясь из мглистой тревоги, в её засыпающем сознании проступил образ Асседии, поглотивший все другие, окрыляя её интуицию и выманивая у неё, прежде чем она заснёт, обязательство скорой встречи.

      Глава 5. Фестиваль «Избранник ветров»

      В ночь перед фестивалем Юлий заночевал в лаборатории своего друга-геофизика, на обеденном диване, где он едва уместился даже с подогнутыми ногами. Телесные неудобства не отразились на градусе сна, и он проспал до позднего утра, встал отдохнувший, но с сильно затёкшими членами, так что пришлось посвятить четверть часа освежающей зарядке. Домой он явился за час до начала фестиваля, чтобы принять душ и переодеться, и когда эти процедуры были выполнены, вышел в кухню, где его поджидал Михаил.

      – Ты от неё? – ворчливо спросил он.

      – Я ночевал в университете, если ты об этом, – сказал Юлий.

      – Зачем? – удивился Михаил.

      – На то были свои причины. И, кстати, я уже говорил, что не хочу обсуждать Илайю. Но если уж ты упоминаешь её, то прошу называть по имени.

      – А я прошу, чтобы ты не раздавал мне указки, а лучше прислушался к дельному совету. Илайя твоя не от мира сего. И ты от неё таким же становишься.

      Юлий раздражённо кивнул.

      – Я Таню выдернул из нашей глуши и привёз к тебе, чтобы вы все свои размолвки решили и расписались, наконец. Я на вас этими же днями переоформлю квартиру, и пусть остаётся. Она трудолюбивая и бойкая, дорогу себе пробьёт.

      – Одно слово – забудь, – разозлённый