Леди-бесприданница. Дженис Престон

хвастуном. Безобидный, на его взгляд, вопрос прозвучал совсем не так, как он рассчитывал.

      «Надеюсь, вы под впечатлением!» Он пожалел об этой фразе сразу же, как только слова слетели с языка, но сказанного, как известно, не воротишь.

      Проведя четыре года на каторге в Новом Южном Уэльсе, он заслужил разрешение на досрочное освобождение, позволявшее остаться и работать на себя. Лахлан много трудился, и не только для того, чтобы сколотить состояние, но и чтобы получить знания и манеры, которые помогли бы общаться на равных с джентльменами. Им двигало желание вернуться на родину успешным человеком.

      Как оказалось, во всем этом не было смысла, ведь ни один благородный мужчина не позволил себе в его адрес больше, чем просто кивок при встрече. Лахлан отлично понимал, что лорд Абервильд согласился на его брак с Флорой лишь потому, что находился в отчаянном финансовом положении. И теперь молодая жена, за которую он так щедро заплатил, смотрит на него с тем же пренебрежением, что и все остальные люди ее круга. А она ведь еще не знает о худших страницах его жизни. Расскажи он ей о своем прошлом, она бы презирала его, как, впрочем, и любая другая порядочная женщина. Как Джессика. Когда до нее дошли слухи о его судимости, она даже не попыталась скрыть отвращение к нему и бросила в тот же день.

      Они с Флорой сидят слишком далеко друг от друга, что весьма странно для первой совместной трапезы.

      Лахлан быстро справился с черепаховым супом и взял кусок оленины – как всегда, великолепной, – когда заметил, что Флора ест без аппетита. У него даже нет возможности поговорить с ней об этом, поскольку по его же настоянию она сидит на другом конце стола, рассчитанного на восемнадцать персон. Он знал, что это правильный вариант рассадки, однако слишком поздно задался вопросом, обязательно ли это для семейных ужинов. Неужели он допустил еще какие-то ошибки, которые озадачили леди Флору?

      Она, несомненно, все время думала о предстоящей брачной ночи, и сам он нервничал, поскольку жена была не просто благородной и хрупкой леди, но и девственницей. До сего дня Лахлан легко относился к плотским удовольствиям, но от мысли, что ему предстоит проделать с дочерью графа, да еще своей женой, на лбу у него выступил холодный пот.

      Лахлан осушил еще один бокал с вином, стараясь успокоиться. Драммонд поспешил наполнить его. Лахлан выпил залпом и этот. Подали десерт, и Лахлан не без удовольствия наблюдал, как жена отдает должное припущенным сливам с заварным кремом. Наконец ужин, казавшийся бесконечным, закончился. Лахлан поднялся с места и подождал, пока дворецкий поможет встать Флоре.

      – Мы будем пить чай в гостиной, Драммонд.

      Ему все еще было неловко отдавать приказы, но для того, чтобы стать своим в обществе, к этому надо привыкнуть. Он успокаивал себя тем, что, став богатым человеком, смог обеспечить работой бедняков. Не будь его, им пришлось бы кормиться ловлей рыбы, а это ремесло не так просто освоить, если не привык к нему с детства; еще был вариант уехать в Глазго и работать по четырнадцать часов в шумном и грязном