Неистовый Евпатий. Антон Андреевич Панферов

на чужбине. Снарядили ладьи и вместе с киевскими купцами поплыли за море. Каково же было наше отчаяние, когда мы увидели хаос и разруху. Окруженная ворогами, Византия еле держалась, отчаянно сражаясь и на суше и на море. С востока напирали басурмане, с запада католические рыцари. С самой поздней осени и до весны следующего года, мы вместе со всеми укрывались за стенами города пока тот не пал. Началась смута и пожары. Сотни людских душ были загублены.

      – Как же удалось вам выбраться из этого кошмара? – спросил Евпатий.

      – Помогли местные монахи! Они, как и мы, бежали от чуждой веры, которую несли рыцари в белых мантиях с крестом. На пристани, садясь в ладью, мы увидели малюток, одну меньше другой. Они полуголые, жались друг к другу. И вдруг, одна протянула ко мне руки. Сердце мое сдавило от жалости. Мы завернули их в покрывала и взяли с собой на судно. Так Евдокия и Евпраксия попали к нам на рязанскую землю.

      – Да, князь! Удивил ты меня! Ни за что бы не подумал, что провел ночь с гречанкой. – Усмехнулся Евпатий. Отчасти он был доволен своим выбором, но что-то тревожило богатыря.

      – С этих пор ты должен любить, и беречь Евдокию! А времена всегда трудные были, главное, чтобы жизнь продолжалась! Посмотри сколько детворы в округе! И все они рождены в любви. А иначе как же?! Покуда есть любовь на земле, род людской не прервется, и будет кому постоять за отчизну!

      – Так-то оно так, князь. Но есть кое-что, что гнетет меня, – прервал Ингваря Евпатий. – что могут воспринять неодобрительно…! – Евпатий взгрустнул.

      – Ну, договаривай, раз начал!

      – Разной веры мы с Евдокиюшкой! Не христианин я! Родовою верой связан я, князь. Не быть нам обвенчанными!

      Князь подумал и произнес:

      – Ну что же! Обойдемся, знать, без церковных дел. Чем тебе не любы народные гуляния. Ты же не князь и не боярин…! Вот ежели был бы, тогда с тебя спросили бы отцы святые положенного венчания, а так…! Не кручинься и не трусь, не брошу я вас с Евдокией. Замолвлю словечко, и перед народом, и перед святыми отцами, если что вдруг.

      Благотворно повлияли слова князя на богатыря. Воспрял духом Евпатий. Расправил могучие плечи, округлил широкую грудь.

      – Так и быть! Поеду, привезу свою Евдокиюшку! Ведь пустует родительский дом без хозяюшки!

      – Вот и славно! Поезжай, поезжай, Евпатий, а мы уж приготовим все, как положено.

      Вскочил Коловрат в седло своего коня, да так, что зашатался тот под ним, и пустился в славный город Ожск, где грустила в ожидании любимого Евдокия. Второй год ждала она Евпатия. С того самого момента, как побывал он в этих краях и где впервые она его увидела. Одной ночи хватило девице, чтобы запал он в ее душу юную. Вспоминая его молодое, крепкое тело, и сильные руки, в чьих объятьях утопала она вся целиком, не могла Евдокия подумать, что тот не сдержит своего богатырского слова, и оставит ее в одиночестве и девичьей тоске.

      Каждое утро сидела она у окошка и ждала любимого. Едва заслышав стук копыт за околицей, тут же выбегала по зову сердца из дома, в надежде увидеть своего ненаглядного. А обознавшись, с грустью возвращалась назад. И вот, в очередной раз, заслышав