Неистовый Евпатий. Антон Андреевич Панферов

упредили воеводу о подходе кочевников. По счастливому случаю, рязанские дружины в тот момент стояли на Воронеже.

      Скрытое от неприятельского взора, рязанское войско выжидало. Ошибкой степняков оказалась их самонадеянность. Константин оказался никудышный полководец. Не удосужившись отправить вперед дозорный отряд, чтобы разведать обстановку, он сразу дал команду выступать. Как только половецкие отряды ступили на лед реки, в небо взмыли сотни стрел с зажженными наконечниками. Это войска Коловрата, освещая и ослепляя неприятея, начали свое наступление. Первые всполохи, озарившие небо удивили половцев, они совсем не ожидали в этом месте встретить рязанцев. Вслед за горящими стрелами, на их головы посыпались камни, и комья замерзшей земли. Это застучали и заскрипели пороки, внося беспорядок в ряды кочевников. Метательные машины были хорошо замаскированы в снегу, поэтому половцы не смогли их обнаружить. Круша лед под копытами лошадей, оказавшихся на середине реки, и выбивая всадников из седел, рязанцы не давали неприятелю переправиться на берег. Сотни степняков, ушли под лед вместе со своими лошадьми, а те, которые сумели выбраться на берег, уже не способны были оказать серьезного сопротивления. Подоспевшие копейщики, стремительным ударом встретили уцелевших кипчаков, сбрасывали их обратно в реку. И воды Дона, и белый снег по берегу реки обагрились половецкой кровью. Оставшийся на противоположном берегу неприятель, затеял бессмысленную перестрелку, пытаясь спасти остатки своих войск. Встречная лавина стрел русских полков заставила замолчать лучников противника. Переправы через замерзшую реку навести так и не удалось, и половцам ничего не оставалось, как воротиться назад.

      Константин был в ярости, видя, как бегут кочевники. Он пытался остановить половцев, приказывая им искать новые переправы, убеждая, что рязанцы малочисленны и в открытом бою не смогут оказать большого сопротивления. Но кипчаки не слушали его. Он чувствовал влияние сына Баскарта в половецком войске, который желал сохранить его боеспособным, и не участвовать в бессмысленной резне.

      – Трус! Жалкий трус! – повторял про себя Константин, также унося ноги все дальше и дальше от рязанских границ. «Куда теперь»? – думал он. – «Возвращаться назад в половецкий стан? Как я посмотрю в глаза брату»? – Плетясь угрюмо в хвосте конного строя, – Константин искал оправдание. «Я ведь обещал ему очистить путь на княжеский престол рязанский, а возвращаюсь ни с чем». Он знал, что ответ держать придется не только перед братом, но и перед половецким ханом и своим тестем, половина войска которого, осталась лежать на берегах и в водах Дона.

      А рязанцы между тем ликовали. Узнав о радостной новости, князь Ингварь решил устроить пир по случаю чудесного избавления. Князь отнес эту победу и на счет Евпатия. У него были свои взгляды на богатыря. Коловрат, несмотря на свою молодость, уже не раз спасал рязанскую землю от неприятеля. Он был достоин почестей, но избегал любого внимания и почитания. Последнее время он все чаще и чаще уединялся, оставаясь один на один