Планета исчезающих слов. Лика Владимировна Керенская

вдруг выдохнул со всей болью и искренностью:

      Я так долго о тебе мечтал!

      Это было самое короткое выступление за всю историю поэтических состязаний. Сой улыбнулась и в утешение бросила ему цветочную гирлянду Рона. Гирлянда упала ему на голову и плечи и сделала совсем смешным и нелепым. Народ пытался сдерживаться, но то тут, то там вспыхивали смешки над незадачливым женихом. Впрочем, скоро внимание переключилось на Рона. Начиналось настоящее состязание.

      Невероятно красивый, в эффектной театральной позе, в белой рубахе, сияющей в луче прожектора, он выдержал паузу и начал:

      Я знал, что есть любовь.

      Я слышал от начала

      дыхания и слов, что лепетала мать,

      Что существует мир, где сердце у причала

      Бросает якорь, чтобы навеки стать

      Частицей той земли, единственно-возможной,

      Единственно-своей, единственно-родной.

      По тоненьким мосткам, ступая осторожно,

      Чтобы счастье не спугнуть и страхи превозмочь.

      Сой замерла и приподнялась на своём троне. Народ слушал, затаив дыхание. Сердца раскрылись. Тут и там загорались маленькие принесённые с собой свечки. Рон сделал паузу и оглядел толпу. У меня было такое ощущение, что он собрал все эти доверчивые огоньки, расправил крылья и бросил в бешеный поток, наращивая ритм и не жалея глотки:

      Я знал, что есть любовь. Но я не видел цели.

      Слепые маяки светили в пустоту,

      Я в шторм себя бросал, как в царские постели,

      Я парус разрывал, как флейта немоту.

      Сой едва заметно напряглась и медленно опустилась на сиденье трона. Но Рон её уже не видел. Он упивался собой и его несло в совсем опасную откровенность.

      Я знал, что есть любовь. Но не познал и тени

      Блаженства гибели в негаснущем огне.

      В конвульсиях несбывшихся рождений,

      В явленье ангела на огненном коне.

      Он казался безумным. Воздух дрожал. Внезапно налетевший ветер погасил все свечки. А Рон поднял лицо к Сой.

      О, я узнал тебя! Моя святая Муза!

      Ты жизнь иль смерть моя? объятья отвори.

      Ни мужа без жены, и ни жены без мужа

      Не будет в небесах. Но мы навек одни.

      Мы избраны судьбой, нам этот мир чужбина.

      Мы выше, мы в кольце невидимых комет.

      В пустом мельканье дней, в огне летящих лет,

      В сиянье вечности нам жизнь и смерь едины.

      Когда он закончил, толпа взорвалась аплодисментами. Я бы даже сказал, переходящими в овации. Но Сой была спокойна. Она что-то важное для себя поняла и даже не пыталась улыбаться.

      Она встала и бросила гирлянду Рону, только чуть приподняв уголок губ. Гирлянда упала красиво и прекрасно смотрелась на его театральной фигуре. А он смотрел на Сой, постепенно осознавал, что с ним будет дальше, и его глаза наполнялись ужасом. Игры со смертью, которыми он привык бравировать, оказались не так безобидны