Тьма, смотри на меня (сборник). Илья Соколов

каждый ваш космический|земной отец. Я каждый ваш глоток Пустыни.

      Самодовольный, он выходит вон. И вновь её задумчивый вопрос:

      – А правда, что эксгибиционистов голыми хоронят?

      Ни раз не повторяется повтор. Не раз приходит чей-то голос.

      Чужеродная улыбка счастья на сером лике инопланетянина.

      Вечный ветер со стороны египетских гробниц.

      Покойник вышел ночью на прогулку.

      Забытый в древности двойник Христа.

      Живой и мёртвый. Лазарь.

      Дуалит.

      Меня однажды бабушка перевела через дорогу, говорю я.

      Макс ухмыляется. Мира сидит рядом с ним на диванчике. Мы – в квартире Макса. Сейчас: сумерки вокруг нас. Скоро совсем темно станет…

      Давно «системных сбоев» не было, зачем-то произносит Мира.

      {Абсолютно идентичные аварии совершенно одинаковых машин с разными номерами; одна и та же песня по телевизору и радиоприёмнику в одно и то же время; одинаковые чувства очень разных людей при просмотре очень разных фильмов одного режиссёра; звонки по телефону с того света; приобретённые в процессе покупки наркотические качества совершенно ненаркотических препаратов; и прочие (по словам Макса) «падения↔сов»}:

      Глаза Миры как у девочек в японских мультиках. Большие и красивые, словно всегда влюблённые в собственное сияние.

      Прямо сейчас, внутри молодой темноты ночи, хлынувшей в квартиру через балкон, она то и дело поглядывает на меня.

      – Это всё не я/ Это всё не я/ Как я мог жить лишь без тебя… – мягко напевает Макс как будто только для себя.

      Я подхожу к шкафу |там на открытой полке лежит стопка листов, сшитых жёлтой ниткой|. Это сценарий Макса. Его «бесценная» рукопись.

      Читать её тяжеловато – у автора почерк ужасный. Крупные, некрасивые буквы обведены несколько раз в разных местах текста.

      Я открываю 16-ую страницу. Макс с интересом наблюдает за мной.

      Поворачиваю книгу куда-то к тебе, чтобы можно было видеть хотя бы это:

      Прямое попадание в Нирвану. Дотяни до тени. Все пятна вины. Ступаешь тоскливо – внутри за пределами мира. За тобой не следят дыры глаз бесконечной тоски. Он поднимает голову. Стигматы смотрят тьмой. Спокойным взглядом мертвеца глядит на своих мучителей.

      К голгофе слетаются тучи… Человечество изначально настроено планета Вавилонской башни. Синий винил нашей вены породил силой своего больного псих0вство. .

      С трудом прочитав это во тьме, я смотрю на автора. Он смеётся.

      Понравилось, спрашивает.

      О чём книга, отвечаю я вопросом.

      Ни о чём, поясняет Макс. Там говорится, что жизнь – это память. Все её события и моменты – воспоминания перед смертью. А когда они заканчиваются, ты становишься свободным, снова попадая в Ничто.

      А если ты в этих «воспоминаниях» теряешь память, спрашиваю.

      Всё равно это твои воспоминания… Ты помнишь потерю памяти, говорит Макс. А ещё что там? интересуюсь я. Роман-сценарий покоится у меня в руках. Там есть Храм Проклятых, серийные убийцы, подопытные