Двери в полночь. Дина Оттом

голова закружилась, а спина не держала, и я рухнула назад. К моему удивлению и счастью, под спиной я почувствовала не жесткий асфальт, а горячие даже через обрывки футболки руки. Я едва смогла сдержать улыбку – это был Оскар.

      – Тихо-тихо, куда, – он аккуратно прислонил меня к стене, – давай, уже все.

      – Смотри-ка, очнулась! – Голос Шефа вновь был ненатурален и бодр.

      Я открыла глаза. Прошло не так уж много времени с того момента, как я отключилась: на улице ни капли не рассвело, все было точно так же. Только рядом со мной лежала моя сумка, а тела были убраны. При воспоминании об этом желудок снова подкрался к горлу, но я взяла себя в руки. Передо мной на корточках сидел Оскар. Его лицо, сосредоточенное и внимательное, было совсем рядом. Брови сошлись в одну черную линию, губы сжаты.

      Я попыталась понять, что делаю, но было уже поздно: я обнимала его за шею изо всех сил и тараторила, почти не разделяя слов:

      – Оскар, простименяпожалуйста, я такая дура, господи, ябольшеникогдатакнебуду, я всегда-всегда буду тебя слушаться, только, пожалуйстапожалуйста, возьми меня обратно!! Я тебя умоляю, простименяядура!! Оскар, я буду делать все, что ты скажешьобещаю!!

      Тут воздух в легких кончился, и я поняла, что сейчас зареву.

      – Если ты меня не отпустишь сейчас, – спокойно проговорил Оскар, и я с долей облегчения заметила, что голос его снова звучит мягко и будто срываясь на мурлыканье, – то говорить тебе, как делать, будет просто некому…

      Я послушно отпустила его шею и прижала руки к телу:

      – Ты меня прощаешь?!

      Несколько секунд он сидел совершенно неподвижно, как статуя, и изучал мое лицо. Потом его губы медленно разошлись в улыбке, обнажая слишком длинные для человека боковые зубы.

      – Спасибо! – Я снова бросилась ему на шею с твердым намерением придушить.

      – Боже, какая драма! – Шеф картинно шмыгнул носом, громко сглотнул, будто в горле у него ком, и смахнул со щеки несуществующую слезу.

      Я, улыбаясь, повернулась к нему, и улыбка замерла на моих губах: хоть он и был как всегда весел, но глаза его были неожиданно грустны и пусты. Кто знает, может, и у него была когда-то ученица, висевшая на шее…

      – Так, на ногах стоять можешь? – Оскар озабоченно разглядывал меня сверху вниз.

      – Не знаю, – я нашарила в сумке пачку и пыталась совместить дрожащую в руке зажигалку и кончик сигареты. Меня всю колотило.

      – Вставай, – скомандовал Оскар, подавая мне руку. Я ухватилась за нее и попыталась встать, не отпуская. Ноги подгибаются, в глазах все плывет.

      – Ой, – я покачнулась.

      – Хороша, нечего сказать, – хмыкнул Шеф, набрасывая мне на плечи свой плащ. – На, замерзнешь.

      Он повернулся к Оскару, и они долго смотрели друг на друга. Потом Оскар кивнул:

      – Согласен.

      Я, ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого. Они успели о чем-то поговорить? О чем? Явно что-то про меня, и снова не спросили мое мнение.

      – Так, сейчас к тебе домой. Переоденешься, приведешь себя в порядок, – скомандовал Оскар. – Оставь матери записку, что