Метро 2033. Белый барс. Тагир Киреев

окружили сразу несколько людей, управлявших станциями, которых пригласили на именины. На их лицах читалась невероятная радость, ведь родившаяся девочка не имела никаких внешних дефектов. Она был чиста и энергична. А ее глаза! О, эти глаза переливались всеми оттенками изумруда и были такими ясными, словно девочка понимала все, что происходило вокруг. Предводитель гарибов хан Хафиз сразу определил ее в касту детей, которым суждено было поддерживать дружественную связь с нами – нормальными людьми. И в этом я должен был ему помочь. А чтобы гарантировать ее безопасность, он наделил ее приданным, которое могло спасти остатки нашего человечества.

      Дитя держало свою мать за некое подобие руки и одаряло ее таким взглядом, словно вздувшиеся и потемневшие части кожи – это нечто родное, нечто естественное. Каждый из представителей гарибов считал своим долгом навестить счастливую пару, а затем с великой гордостью отправиться по своим делам, мысленно и вслух благодаря Аллаха за этот дар. И, что родители, ослепленные своим счастьем, что остальные, поглощенные радостью за них, не заметили ничего странного в поведении ребенка, который вдруг залился горькими слезами.

      Не заметил этого и я…

      Вот вам еще один интересный факт: почти сорок процентов всего, что приключилось с вами вчера, вы уже забыли навсегда. Но тот день я буду помнить до конца своих дней. От первой и до последней минуты.

      То, что сделали эти семеро, забыть невозможно…

* * *

      Глаза изувеченного были прикованы к лицу лекаря, а когда тот остановился и повернул голову, его взгляд, скользнув мимо, застыл на покрывале.

      – Что-нибудь вспоминаешь?

      – Нет…

      – Тогда, продолжим. Записи сделаны на арабском, но тут почти все переведено. Это твоих рук дело?

      – Я не знаю арабского.

      – Хм… Что ж, – и взгляд лекаря снова упал на текст.

* * *

      Эти семеро взяли на себя огромный грех. Но, судя по всему, для них это было приемлемой ношей. Сдается мне, в черные сердца этих людей поместилось бы больше зла, чем добра в любое другое, обычное, красное. Ведь Конец Света зародил уродство не столько в человеческих лицах, сколько в человеческих сердцах, готовых на все ради достижения своей цели. Они приблизились к территории гарибов настолько быстро, что, когда мы почуяли беду, треть из мутантов уже была мертва.

      Когда я услышал крики, то подумал, что это очередное нашествие кяльбов[7], и бросился в укрытие. Станция Аметьево находилась на поверхности и, несмотря на все способы защиты, время от времени тварям снаружи удавалось сюда пробраться. Гарибы умели делать что-то такое, чего кяльбы боялись. Мне же оставалось только прятаться. И лишь оказавшись в укрытии, я понял, что это совсем не кяльбы.

      Вспышка. Что-то маленькое, но невероятно шустрое вонзилось в грудь гариба, только что тащившего волоком по плитке своего раненного товарища. Снова вспышка. Яркий, но столь краткий свет вырвал из темноты злобную ухмылку воина, чья голова была покрыта капюшоном

7

Кяльб (араб.) – собака, пес.