Чаша и крест. Нэнси Бильо

я пытаюсь повысить в глазах супругов Кортни социальный статус своего друга. Однако, похоже, никто так не подумал.

      Провожаемые любопытными взглядами, мы с Джеффри вышли из гостиной. Оказавшись в кухне, я плотно закрыла дверь. На деревянном столе все еще лежали крошки хлеба и сыра: если помните, Артур съел на завтрак бутерброд. Интересно, почему моя юная служанка до сих пор так и не появилась? В животе у меня бурчало от голода. И усталость тоже давала о себе знать. Тем более что прошлой ночью я почти не спала.

      Вдруг Джеффри схватил меня за плечи и притянул к себе. Мы стояли теперь так близко друг к другу, что я ощущала горький запах его дешевого мыла, каким обычно пользуются слуги. Как, однако, это не к лицу человеку, который носит модную прическу. Меня неприятно поразило, что Сковилл так грубо схватил меня, но, как ни странно, глядя на его неуклюжие аристократические замашки, я ощущала даже некоторую нежность.

      – Выслушайте меня, Джоанна, – горячо заговорил Джеффри. – Вы ни в коем случае не должны ехать с этими людьми.

      – Но почему?

      – Это для вас опасно.

      Я осторожно высвободилась из его неловких объятий. Я уже успела привыкнуть к мысли, что в семействе Кортни мне будет гораздо легче воспитывать Артура. С плеч упадет тяжкий груз ответственности за мальчика. А теперь Джеффри хочет все испортить.

      – Что за ерунда? – ответила я. – Вы же прекрасно знаете, Кортни – самая богатая семья в стране. У них целая армия слуг. Интересно, кто может угрожать мне, пока я буду у них гостить?

      – Я говорю о совсем иного рода опасности.

      – О какой же?

      Джеффри не отвечал. Я видела, что он мучительно подбирает слова, пытается сложить их в голове так, чтобы его объяснение прозвучало убедительно. Совсем как Гертруда Кортни, когда та недавно рассказывала мне про леди Марию.

      – А откуда сестра Беатриса узнала, что вы собираетесь занять в Дартфорде должность городского констебля? – спросила я.

      Джеффри нахмурился:

      – После той ярмарки она мне писала. И я отвечал на ее письма.

      – Понятно.

      – Я был бы счастлив переписываться и с вами, Джоанна. Но вы ведь сами не захотели.

      В воздухе повисло напряженное молчание. Этого мне еще только не хватало. Да напиши я Джеффри письмо, оно мигом возбудило бы в нем надежду на нечто большее, чем просто дружба. А я-то надеялась, что Сковилл больше не испытывает ко мне нежных чувств. Ведь с тех пор как прошлой весной в монастырском амбаре он признался мне в любви, мы виделись всего один только раз.

      – Джеффри, а на той ярмарке, которую проводили в честь Дня святой Маргариты… – начала было я, но тут же осеклась.

      – На ярмарке? – не понял он. – А при чем здесь ярмарка?

      – Я хотела спросить: вас в тот день, кажется, что-то… беспокоило? Во всяком случае, мне так показалось.

      Изумление и растерянность проступили на лице Джеффри, но он быстро взял себя в руки и вдруг рассмеялся. Но уже не тем легким, беззаботным, мальчишеским смехом, как бывало раньше.

      – Так вы, значит,