На то и волки. Александр Бушков

он. – Пошутили, и будет. Нужно увидеться.

      – Опять халтурка?

      – Вполне возможно. Ты не занята?

      – Ну чем заняться летом примерной школьнице? Где обычно?

      – Да. Часов в восемь, устроит? В верхнем баре.

      – Полностью, шеф.

      – Если я задержусь, они там будут знать.

      – Понятно. Учту. Кстати, шеф, вы мистера Ивлева сегодня не видели?

      – Да нет…

      Вообще-то он сказал чистую правду – то, что он видел час назад, не было уже никем и ничем. Так, пустая оболочка…

      – Если узрите, скажете, что он мне нужен. Пусть звонит.

      – Ага. Всего?

      – Всего.

      Данил положил трубку, потер лицо левой ладонью и долго сидел, закрыв глаза. Кажется, впервые он пожалел, что полтора года назад во все это ввязался.

      Многие старательно высмеивают «предчувствия» и «озарения», но только не люди профессии Данила, пусть даже профессия вроде бы бывшая теперь. Проявляется это по-всякому: кто пересаживается подальше от места, куда через пять минут шлепнет горячий осколок, кто совершенно точно предчувствует завтрашнюю свою смерть. И многие, очень многие (пусть даже сами не умеют облечь это в членораздельные слова) совершенно точно знают, когда подступает время Крупных Неприятностей.

      Сейчас Данил не сомневался, что Крупные Неприятности для него наступили.

      Он покопался в куче, нашел кассету, выкрутил громкость до половины. Браво загремела медь, ухали трубы, могуче надрывался хор:

      Белая армия, черный барон

      Снова готовят нам царский трон.

      Но от тайги до британских морей

      Красная Армия всех сильней!

      И вовсе уж величественно разливался лихой прилей:

      Так пусть же Красная

      Сжимает властно

      Свой штык мозолистой рукой,

      И все должны мы

      Неудержимо

      Идти в последний смертный бой!

      Вообще-то к марксизму-ленинизму Данил относился еще хуже, чем к педерастии с лесбиянством. Он и раньше, несмотря на обязательное членство в руководящей и направляющей, жил с партией родной в разных плоскостях, ибо таков уж обычай что у крестьян, что у офицеров – пахать себе свою делянку, не забивая голову актуальной идеологией. Как говаривал добрый приятель Януш Орлич, капитан из охраны Герека и нынешний коллега по бизнесу: «Прихожу домой, идеологию вешаю на крючок вместе с фуражкой…» Но в том-то еще и юмор, что пресловутая «тоталитарная система» ухитрилась как-то незаметно наклепать множество чертовски прилипчивых шлягеров, прибавляющих бодрости организму даже надежнее, чем тяжелый рок…

      Он выслушал еще песню про артиллеристов, которым Сталин дал приказ, выключил магнитофон, чувствуя, что обрел должную легкость во всем теле. Сел за стол, извлек лист белой бумаги из Вадькиных запасов и быстро написал разборчивым почерком:

      Начальнику Северо-Восточного РОВД

      полковнику Агееву Н. Т.

      от гражданина Черского Д. П.,

      проживающего по адресу:

      г. Шантарск,

      ул.