Наука и религия: учебное пособие. А. А. Гируцкий

иудаизма условно принято разделять на четыре периода: древнейший (библейский – I тысячелетие до н. э.), древний (талмудический – с IV в. до н. э.), средневековый (раввинистический – с XI в. н. э.) и новый (мо дер ни зи ро ванный) – с XIX в. Отношение иудейской религии к науке в каждый из отмеченных периодов было неодинаковым, что в известной степени определялось и самим состоянием науки. Если первый период и отчасти второй характеризуются критическим отношением к научному знанию (сама наука находилась на ранних ступенях развития), то, уже начиная с VII в., в период расцвета науки и культуры на Востоке, появляются попытки устранить противоречия между наукой и религией, разумом и верой. Один из отцов иудейского богословия Саадия Гаон (892–942) в своем сочинении «Книга верования и мнения» стремится объяснить внутренние противоречия в Библии, призывает разум уступить место религиозной вере, если он вступает в противоречие с ней. С его трудов в иудаизме начинаются поиски путей примирения науки и религии, гармонизации религиозной и научной истин. Иегуда Гале́ви (ок. 1075–1141) стремился соединить иудаизм с неоплатонизмом и приспособить последний к иудейской теологии.

      Основные космологические идеи иудаизма были сформулированы в XII в. видным представителем средневековой еврейской философии М. Маймонидом (1135–1204). Изложенный им «символ веры» включает в себя четыре основных космологических принципа: есть Бог, создавший Вселенную; он един; он бестелесен; он без начала. В своем учении Маймонид пытается осуществить синтез откровения и разума, Библии и концепции Аристотеля, соединить рационализм и веру и очистить последнюю от элементов чуда. Он пытается построить мост между аристотелевской философией и иудейской религией, предлагая своеобразную теорию двойственной истины: «Все, чему учит Аристотель относительно подлунных предметов, – безусловная истина, но то, что он проповедует о “надлунном мире”, должно быть согласовано с воззрениями Торы». Маймонид учил, что философское познание ведет к интеллектуальному, нравственному и телесному совершенству, но все же высшая истина остается за божественным откровением.

      В XIX в. А. Гейгер, С. Формстетер, С. Гирш и другие стремились переработать иудейскую теологию в духе учений Гегеля, Канта, Шеллинга. Глава марбургской школы неокантианцев Г. Коген видел сущность иудаизма в «религии разума» и «этическом монотеизме», сущность Бога – в сущности человеческой нравственности.

      Один из крупных современных иудейских философов М. Бубер (1878–1965) рассматривал бытие как диалог между Богом и человеком, между человеком и миром. Человек должен стремиться к тому, чтобы почувствовать всюду присутствие Бога и научиться вступать с ним в личный контакт; в этом и состоит высший смысл жизни. Соратник Бубера Ф. Розенцвейг в своих работах пытается соединить Талмуд с идеализмом Шеллинга, Тору с экзистенциализмом, каббалу с немецким мистицизмом.

      Проблема взаимоотношения науки и религии, веры и разума остается