Княжна Джаваха. Лидия Чарская

преданием старины…

      Вдали синеют очертания гор, белеют перловым туманом[1] могучие, недоступные вершины Кавказа – Эльбрус и Казбек, над которыми парят гордые сыны Востока – гигантские серые орлы…

      Мои предки – герои, сражавшиеся и павшие за честь и свободу своей родины.

      Еще недавно Кавказ дрожал от пушечных выстрелов и всюду раздавались стоны раненых. Там шла беспрерывная война с полудикими горцами[2], делавшими постоянные набеги на мирных жителей из недр своих недоступных гор.

      Тихие зеленые долины Грузии плакали кровавыми слезами…

      Во главе горцев стоял храбрый вождь Шамиль, одним движением глаз рассылавший сотни и тысячи своих джигитов в христианские селения… Сколько горя, слез и разорения причиняли эти набеги! Сколько плачущих жен, сестер и матерей было в Грузии…

      Но вот явились русские и вместе с нашими воинами покорили Кавказ. Прекратились набеги, скрылись враги, и обессиленная войною страна вздохнула свободно…

      Между русскими вождями, смело выступившими на грозный бой с Шамилем, был и мой дед, старый князь Михаил Джаваха, и его сыновья – смелые и храбрые, как горные орлы…

      Когда отец рассказывал мне подробности этой ужасной войны, унесшей за собою столько храбрых, мое сердце билось и замирало, словно желая вырваться из груди…

      Я жалела в такие минуты, что родилась слишком поздно, что не могла скакать с развевающимся в руках белым знаменем среди горсти храбрецов по узким тропинкам Дагестана, повисшим над страшными стремнинами…

      Во мне сказывалась южная, горячая кровь моей матери.

      Мама моя была простая джигитка из аула Бестуди… В ауле этом поднялось восстание, и мой отец, тогда еще совсем молодой офицер, был послан с казачьей сотней усмирять его.

      Восстание усмирили, но отец мой не скоро уехал из аула…

      Там, в сакле старого Хаджи-Магомета, он встретил его дочку – красавицу Марием…

      Черные очи и горные песни хорошенькой татарки покорили отца, и он увез Марием в Грузию, где находился его полк.

      Там она приняла христианскую веру, против желания разгневанного старика Магомета, и вышла замуж за русского офицера.

      Старый татарин долго не мог простить этого поступка своей дочери…

      Я начинаю помнить маму очень, очень рано. Когда я ложилась в кроватку, она присаживалась на край ее и пела песни с печальными словами и грустным мотивом. Она хорошо пела, моя бедная красавица деда[3]!

      И голос у нее был нежный и бархатный, как будто нарочно созданный для таких печальных песен… Да и вся она была такая нежная и тихая, с большими грустными черными глазами и длинными косами до пят. Когда она улыбалась, казалось, улыбалось небо…

      Я обожала ее улыбки, как обожала ее песни… Одну из них я отлично помню. В ней говорилось о черной розе, выросшей на краю пропасти в одном из ущелий Дагестана… Порывом ветра пышную дикую розу унесло в зеленую долину… И роза загрустила и зачахла вдали от своей милой родины… Слабея и умирая, она тихо молила горный ветерок отнести ее привет в горы… Несложная песня

1

… белеют перловым туманом… – то есть белым, жемчужным (от фр. perle – жемчуг).

2

Там шла беспрерывная война с полудикими горцами… – Имеется в виду Кавказская война 1817–1864 гг. между Российской империей и народами Северного Кавказа, завершившаяся их присоединением к России.

3

Дедá – «мать» по-грузински. (Здесь и далее примеч. авт.)