Пандемия паранойи. Андрей Михайлович Глущук

как холодный металл входит в плоть.

      – Не думал. – Акрам смотри на Сашку. – Те, кого режут, испугаться не успевают. А те, кто режет, редко боится чужой смерти. Да и убивали толпой. Каждый отнимал кусочек жизни. Кто отнял последний – не найти.

      – Всё, давайте без чернухи, – не выдерживает Маша, – её и так хватает.

      – Ну, мам, – Сашка пытается сохранить тему, – это не чернуха. Это история бывшей нашей страны. И потом, вы сейчас снова начнёте о вирусе, карантине и деньгах. Это этой жвачки уже челюсти сводит.

      – Знаешь, пусть уж лучше челюсть от жвачки сводит, чем это… – вступается за подругу Лена.

      – Ладно вам! Хорошо сидим, хороший стол, хорошие люди. – Серёга не любит ссоры. Он любит шашлыки.

      – Брат, – Акрам наклоняется ко мне, – разреши в туалет?

      – Пойдёмте. – Мы встаём и заходим в дом.

      – Красиво построил. – Гость профессиональным взглядом оценивает интерьер гостиной, качество отделки.

      – Старались. – Показываю Акраму дверь в туалет. Он смотрит на меня иронично, – Не бойся: бумагу не стащу. Мыло тоже.

      – Бери, не жалко, – меня злит ход его мыслей. Думает, что в каждом мигранте вижу вора. Хотя, возможно, в жизни он с таким сталкивался не раз. «Да и чёрт с ним! Пусть думает, что хочет. Он сейчас уйдёт и мы, скорее всего, больше никогда не увидимся».

      Но, как бы назло ему, выхожу из гостиной во двор. Хочет доверия? Пусть гребёт его лопатой. В доме все равно нет ничего, что можно было бы взять и вынести. Ни денег, ни золота, ни акций. Единственная ценность – это сам дом. Да и то, потому, что я в него вложил время, силы, мозг и душу.

      – Чего ему нужно? – Маше тревожит, что я оставил чужого человека в нашем доме. – Он мне не нравится.

      – Мне тоже. Но не здесь же ему справлять нужду?

      – Батя, а что: в Киргизии реально людей резали? – Сашка никак не может забыть реплику Акрама.

      – Реально. И в Киргизии, и в Таджикистане и на Кавказе. Там и в советские времена с ножами ходили. Менталитет такой.

      – У нас сейчас тоже с ножами ходить станут. – Лена рассматривает вино в пластиковом одноразовом стаканчике.

      – Тётя Лена, почему? – Сашка заворожённо смотрит на Ленин стаканчик. Солнечные лучи прошивают мутный пластик, отчего вино становится тёмным, почти коричневым. – Как кровь в кино.

      – Только это уже будет не в кино. – Зло замечает Лена.

      – Брось. Тоже мне, Ванга сибирского разлива. – Серёга пытается остановить супругу.

      – А куда, по-твоему, вот эти все пойдут? У них работу отобрали. Дом далеко. Жить надо. А как резать они ещё помнят.

      – Ладно, Ленка. Не девяностые. Полиция есть. Быстро порядок наведут. – Маша старается успокоить подругу, но в её голосе особой уверенности нет.

      – Полиция? – Серёга нащупал родную тему. – Да им только проституток крышевать да бабулек на базарчиках ощипывать. Вон, у нас под окнами шалавы дежурят. Я уж не знаю: какой у них график. Сутки через сутки. Двое через двое. Только вся страна на карантине, а экстренная