Кому в лицее жить хорошо. Таисия Булыгина

подавить, чем другие эмоции. А во-вторых, я так сильно раздражалась именно из-за этой апатии. Я вгоняла себя в рамки: учиться и ничего не чувствовать. И каждый раз злилась, когда не могу выполнить эту установку. Получается, я злилась на то, что я злюсь. Это не способствует ничему хорошему.

      На факультативы по подготовке к олимпиадам по истории ребята часто приносили еду. Многие преподаватели сами много кормили нас, в основном всякой вредной едой. В классах обычно лежали какие-нибудь вкусняшки: шоколад, всевозможные печенья. Я, будучи жутко голодной после уроков, поглощала всё это с радостью и относительно бездумно, не до конца осознавая, сколько именно печенек я съела, пока слушала лекцию.

      Сама тоже стала налегать на сладкое: оно лучше всего помогает, когда у тебя голодный обморок (такая противная штука, когда тебе жутко плохо от голода и нервов и ты даже можешь упасть в полноценный обморок).

      В кафе чаще брала сладкое, чем нормальные блюда – они стояли дешевле, да и мне было привычно под них работать. Со своей апатией я не сильно парилась над качеством еды. Я ела, уча что-то; ела, переписывая что-то; ела, читая что-то. Я действительно не хотела есть из-за апатии. Не хотела никакой нормальной еды.

      Но когда я понимала, что я голодная, я срывалась на вкусняшках. Часто такое было, что я голодаю весь день с семи утра, а потом в 17 часов объедаюсь печеньками до полной сытости. Это, конечно, ни к чем хорошему не приводило. Представьте: наесться печеньками так, чтобы хватило на дневное функционирование. Такая себе идея.

      Я никогда в своей жизни не задумывалась над качеством и количеством поглощаемой пищи. Но когда я взглянула на себя после олимпиады в зеркало, я поняла, что потолстела килограмм на 10.

      Раньше я нормально развивалась и росла, а теперь начала питаться сладкими вредностями. Но самый сок заключался в том, что теперь я уже не могла просто взять и перестать есть вкусняшки. Каждый раз я понимала, что хочу их невероятно и остановить себя не в силах. Это было уже реальной психологической проблемой. Мой язык привык кушать сладкое всегда и везде, а физику, которая дополняется безумными восклицаниями мозга: «Вкусняшки! Вкусняшки!», пересилить очень трудно.

      Я еще буду над этим работать. Но все мои постепенные переходы на нормальное питание не заканчиваются успехом. Родители давят на меня, мол: «Иди в зал». Они недавно купили мне абонемент. Я пробежала на беговой дорожке двадцать минут, а потом стояла как дурак, придумывала, что еще можно сделать. В зал надо идти с понимаем того, чем ты собираешься заниматься, с программой тренировки. Мои родители об этом не позаботились.

      Возвращаясь к тому, как я себя чувствовала, решив, что посвящаю себя олимпиаде. От ребят я отдалилась очень сильно. Не завязывала с ними долгих разговоров. Только на общие темы, по которым не придется говорить долго. Иначе я застревала на желании общаться надолго.

      Однажды, в начале моей подготовки, я после урока, на перемене, разговорилась с ребятами в раздевалке. Мы вместе вышли из школы купить еду, потом решили