Сад утрат и надежд. Хэрриет Эванс

шагов и смотрела во все глаза. – Вы были в коричневом шелковом платье с кремовой оборкой. Мы говорили о живописи. У вас была тоска в глазах, а на руке синяк. Я это видел. Пертви рассказал мне, что она издевается над вами. Я думал о вас каждый день и сделал для вас вот это. – Он крепче сжал фигурку. – Я… вы мне очень дороги.

      Он смотрел на Лидди сияющим, лихорадочным взглядом; Мэри даже отвернулась, неприятно задетая таким проявлением страсти. Лидди стояла, гордо выпрямив спину, и молчала.

      – Я знаю, что вы поймете меня. Я… я хочу увезти вас отсюда. Сделать так, чтобы у вас были красивые вещи. Дом. Приятные гости. Пожалуйста. Пожалуйста, позвольте доказать вам, что я могу. – Он впился глазами в ее лицо, ожидая ее реакцию. – Пожалуйста!

      Она молча кивнула и накрыла его руку своей узкой ладонью.

      До конца жизни Мэри будет вспоминать эти мгновения. Как Лидди и Нед стояли на фоне красной кирпичной стены, обрамленные прямыми линиями подстриженных кустов, соединив руки, словно заключили договор. Сделку.

      И потом он ушел, побежал по дорожке к задней стене сада, мгновенно перелез через нее и скрылся из виду. Сестры в изумлении стояли на ступеньках, а голос мисс Брайант, полный ярости, звал ее подопечных. Лидди разжала руку.

      На ее ладони лежала фигурка девушки, с улыбкой обернувшейся на чей-то голос, в развевавшемся платье с подернутым рябью подолом, словно он был не из дерева, а из воды. И это была Лидди, ее маленькая, но точная копия.

      Глава 9

      Простите меня, дорогой сэр! Простите меня —

      Ибо я всего лишь глупая девица,

      А у глупых девиц, не в пример вашему полу,

      Сердце часто обманывается —

      Дорогой сэр! Позвольте мне

      Сделать крошечное признание.

      Если бы я могла полюбить кого-то – ах – отдать свое сердце —

      То это были бы вы.

      Но – увы, этого не случилось, и я вынуждена сказать – адьё.

      Лидди выжидающе смотрела, как сестра бережно положила листок со стихотворением на бюро.

      – Ну как? – спросила она без энтузиазма.

      Мэри неопределенно пожала плечами:

      – Ну, знаешь, написано с чувством. Мне кажется, что автор был искренним.

      – Автор я, Мэри. И ты это знаешь. – Лидди поправила прядь волос, выбившуюся из пучка.

      – Да.

      – Так что ты думаешь об этом? Как о стихотворении? Как о… о произведении?

      Лидди проследила за взглядом сестры, Мэри вежливо отвела глаза и посмотрела в окно на осенний день, на взъерошенные ветром лимонные кроны деревьев в Южной роще.

      На другой стороне улицы перед постоялым двором остановился кэб; одна из лошадей была старая, смертельно уставшая, с язвами от подпруги на обвислых боках, забрызганных грязью. Лидди пошевелила ноздрями, заморгала и, отвернувшись от печального зрелища, забарабанила пальцами по стене.

      – Ой, Мэри. Когда-то я хотела стать художницей, но этим занялся Пертви, и я не сомневаюсь, что он будет делать это лучше. Потом у меня были планы открыть шляпную мастерскую, помнишь?

      – А