Демонология Сангомара. Преемственность. Джейн Штольц

на удивление спокойную для раннего утра, вывернула на площадь, перешла ее и подошла к дому родителей. Ее встретила рыдающая мать.

      – Доченька, ты жива. Боже, спасибо тебе, Ямес, что уберег моих детей. Где же ты была, Лина? – женщина обнимала дочь, рыдая. Сзади стояли отец и братья, у многих глаза были опухшие от слез.

      – Матушка, я потеряла Элиота в темноте, а потом убежала и спряталась в пещере, очень долго боялась выйти. – Все тяготы той ночи вновь опустились на плечи девушке, она опять пережила тот ужас и расплакалась, уткнувшись носом в черное траурное платье матери.

      Отец, крепкий и статный мужчина с пышной черной бородой, в весьма дорогом костюме, подошел к дочке и обнял ее.

      – Элиот тоже вернулся домой, прошлым вечером. Он был слаб и голоден, сейчас спит. Ямас защитил Вас обоих. – басом смиренно произнес хозяин постоялого двора и воздел глаза к небу.

      – И забрал очень многих, – всхлипнула мать Лины. – Помнишь Уильяма, доченька? Тот красивый и чудаковатый мальчик, с которым ты раньше играла в детстве? Говорят, что он погиб под завалами дома, спасая мать. Бедная Нанетта рыдает днями и ночами. Спасибо, хоть Вождь выделил им лачугу для проживания, а то чтоб они на улице делали.

      Линайя провела весь день в доме у родителей, не находя себе место, ходила из угла в угол да вспоминала следы укуса. Так и не смогла она заснуть днем, лишь ближе к вечеру ее разморило и девушка провалилась в забытье. Элиот тоже мирно проспал в кровати почти сутки. На голове у него красовалась здоровая шишка, ноги были расцарапаны до крови – скорее всего он бежал по лесу без оглядки.

      Линайя принадлежала к очень зажиточной семье. Их трехэтажный дом смотрел прямо на площадь, он стоял вплотную к постоялому двору и под небольшим углом к нему, да так, что Линайя, открыв окно из своей комнаты на последнем этаже, могла увидеть, что творится в некоторых комнатах постоялого двора, если там тоже были распахнуты ставни. В доме было несколько комнат и Линайя жила в отдельной спальне, а в других пяти жили ее пять братьев.

      Целый день к ним приходили гости, которые поздравляли родителей с тем, что их дети вернулись целыми и невредимыми, и сочувствовали по поводу утраты тетушки Маргари, сестры матери Линайи. Ее загрызли прямо в кровати, когда бедную женщину мучила лихорадка.

      Девушка встала с рассветом, собралась, тихонько вышла из дома и направилась к травнице. Она постучала в дверь к бабушке Удды, а та, уставшая отворила скрипучую дверь и впустила девушку.

      Уильям умиротворенно спал, окуренный успокаивающими травами и спрятанный от всего мира накинутым на веревку льняником. Лихорадка то пропадала, то возвращалась, но похоже, что Удда устала не от борьбы с ней, а от чего-то другого. Ее лицо, изрезанное глубокими морщинами, стало более старым, в уголках глаз появилась великая скорбь, а тело склонилось к земле еще ниже под грузом чего-то ужасного, от чего болело и разрывалось старое сердце.

      – Как он? – предчувствуя нехорошее, спросила девушка.

      Удда молча взяла Лину за руку, подвела к лежанке и опустилась со скрипом на колени. Старуха