Любимый Садовник. Оксана Филатова

раздваивается под напором невиданного и неощущаемого ранее. Как ты забываешь обо всех и обо всем. И видишь только глаза цвета моря. Теперь я точно знал, что глаза её, зеленые, яркие, были глазами морскими. Она вовсе не была розой. Она точно была русалкой. Её локоны, распрямившиеся от воды, теперь просто развивались в морской вселенной.

      Моя русалка тоже не собиралась выныривать. И тоже смотрела. Только когда оба мы почувствовали, что задыхаемся, то ли от нехватки кислорода, то ли от чего другого, названия чему мы не знали, но чему название давно придумано было, мы, взявшись за руки, вынырнули. Задышали. Но теперь оба были совершенно другими людьми, новыми, незнакомыми для самих себя и немного испуганными.

      Зоя запрокинула голову, убрала назад волосы и наконец заговорила.

      – Поднимаемся?

      – Да, наверное.

      – Или поплаваем?

      – Да.

      – Что? – у меня никогда не было недостатка в женском общении, но прищур красивых зеленых глаз – и все, я в ступоре. Ну, может быть, и не в ступоре, но я точно не знал что говорить. А это было со мной впервые.

      Я улыбнулся своей Сирене.

      – Плавать, я точно хочу плавать, да. Блин, хочу плавать, слышишь? – я подплыл к ней и обняв ладонью её шею, прошептал на ухо. – Сейчас мы плаваем, а потом ты рассказываешь все, что знаешь.

      – Нет, – она засмеялась, прикрывая рот ладонями. – Потом я тебя утоплю, как свидетеля, глупый.

      Мы плескались целую вечность. Ныряли, под водой легонько касаясь рук друг друга и вновь выныривали. Я сорвал водоросли, ох, ну надо же, они тоже цвели. Так вот, я сорвал их и поднял на поверхность, протянул Зойке, она захихикала, но приняла подарок – распластавшиеся по руке скользкие зеленые нити с мелкими желтыми цветочками.

      – Поверь, под водой они выглядели намного лучше, – смущенно пролепетал я.

      Мы так устали. Это ужасно отличалось от нашей спокойной городской жизни, настолько, что теперь всячески старались оттянуть момент карабканья по скале, фактически отвесной. Но сделать это пришлось, никуда не деться. Забравшись, улеглись на прогретые солнышком камни и никак не могли отдышаться. Оба смотрели на небо. Первой начала говорить она.

      – Здесь не бывает зимы, знаешь?

      – О чем-то таком подозревал. Словно мы на экваторе, да?

      – Ага! Эх, если бы… А еще я не знаю как выглядит радуга. Видела в книжке на картинке.

      – Странное место.

      – Плохое, – она облокотилась на локоть и посмотрела на меня. – Очень плохое.

      Я лежал, затылком опираясь на руки, и тоже повернул голову в её сторону. Прядь волос, упавшая на лоб, прямо на моих глазах, быстро скрутилась в пружинку. «Ну вот, – подумал я. – Сейчас моя ундина снова станет Шолькой, хотя какая разница».

      Зоя села, подтянув колени к себе, и легла на них щекой. Она смотрела на воду, а может быть, не смотрела никуда. Думаю, она вспоминала, возможно, то, что хотела забыть. Мне так казалось. Но в любом случае, она собиралась