Крест и корона. Нэнси Бильо

дел:

      – Если хотите получать приличную кормежку, иметь в камере какую-нибудь мебель или топливо для камина – что угодно, то вы должны платить. Таковы правила.

      Несколько секунд я сдерживалась, потом рассмеялась:

      – Вы видите здесь монеты или драгоценности, сэр?

      – У вас есть родные, – терпеливо объяснил он. – Я помогу переправить им письмо, можно все устроить. Родственники обычно платят.

      Я решительно покачала головой:

      – Это не мой случай. Я никому не буду писать.

      Амброуз удивленно моргнул:

      – Я думал, вы из благородной семьи.

      – Уже нет, – пробормотала я. – Уже нет. – И отвернулась от бифитера.

      Я слышала его удаляющиеся шаги по коридору, потом слышала, как он рассказывал своему товарищу, что я отказалась просить родных о помощи.

      До меня частенько доносились обрывки разговоров за дверями камеры, но с того дня они не имели никакого отношения ко мне или к моему отцу. Однажды утром того заключенного в коридоре, чей плач я постоянно слышала, увели. Его слезы были страшным испытанием для меня, но вскоре я обнаружила, что есть кое-что и похуже – не слышать их. Ясное дело, беднягу увели на смерть, куда же еще?

      Как-то утром, когда я неподвижно лежала в полудреме, дверь в камеру распахнулась и появилась роскошно одетая леди Кингстон. На этот раз на ней был остроконечный головной убор, украшенный крохотными драгоценными камушками.

      – Вы здоровы, госпожа Стаффорд?

      Я пожала плечами. Вопрос показался мне более чем неуместным.

      – Вид у вас неважный. – На ее лице появилось озабоченное выражение, и я подумала, что это, скорее всего, одна из тех масок, которыми эта женщина ловко пользуется, чтобы завоевать доверие заключенных, а потому ничего не ответила.

      Она вложила что-то в мои руки. К моему удивлению, оказалось, что это несколько книг, довольно увесистых. На каждой обложке было выгравировано: «Сумма теологии, сочинение Фомы Аквинского».

      – Спасибо, – прошептала я, поглаживая обложки.

      – Вам еще что-нибудь нужно? – спросила жена коменданта.

      – Теперь уже ничего. Благодарю вас, леди Кингстон.

      Она пару минут смотрела на меня, а затем с чувством сказала:

      – Вы не похожи на других, госпожа Стаффорд. Обычно женщины засыпают меня просьбами. – И вышла из комнаты.

      Если бы не книги, оставшиеся у меня в руках, я бы решила, что она привиделась мне во сне, настолько странным был этот визит. Не прошло и часа, как ко мне заявился еще один посетитель. В мою камеру пришел лейтенант и с обычной своей немногословностью приказал мне следовать за ним. Я почувствовала, как на меня накатила волна страха вперемешку с горечью. Принести мне книги накануне моего уничтожения – это казалось чрезмерной жестокостью даже для Тауэра.

      Лейтенант повел меня не тем путем, которым я пришла сюда. Мы оказались на галерее, и я заморгала, почувствовав, что глаза мои отвыкли от яркого солнца. Мы прошли