Полное собрание сочинений. Том 19. Анна Каренина. Части 5-8. Лев Толстой

это странно!» и все гости пришли в беспокойство и стали громко выражать свое удивление и неудовольствие. Один из шаферов поехал узнать, что случилось. Кити в это время, давно уже совсем готовая, в белом платье, длинном вуале и венке померанцевых цветов, с посаженой матерью и сестрой Львовой стояла в зале Щербацкого дома и смотрела в окно, тщетно ожидая уже более получаса известия от своего шафера о приезде жениха в церковь.

      Страница сверстанного листа с текстом «Анны Карениной», печатавшимся в отдельном издании 1878 г., с исправлениями Л. Н. Толстого

      Размер подлинника

      Левин же между тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая руками, относился к спокойно курившему Степану Аркадьичу.

      – Был ли когда-нибудь человек в таком ужасном дурацком положении! – говорил он.

      – Да, глупо, – подтвердил Степан Аркадьич, смягчительно улыбаясь. – Но успокойся, сейчас привезут.

      – Нет, как же! – со сдержанным бешенством говорил Левин. – И эти дурацкие открытые жилеты! Невозможно! – говорил он, глядя на измятый перед своей рубашки. – И что, как вещи увезли уже на железную дорогу! – вскрикнул он с отчаянием.

      – Тогда мою наденешь.

      – И давно бы так надо.

      – Нехорошо быть смешным… Погоди! образуется.

      Дело было в том, что когда Левин потребовал одеваться, Кузьма, старый слуга Левина, принес фрак, жилет и всё, что нужно было.

      – А рубашка! – вскрикнул Левин.

      – Рубашка на вас, – с спокойной улыбкой ответил Кузьма.

      Рубашки чистой Кузьма не догадался оставить, и, получив приказанье всё уложить и свезти к Щербацким, от которых в нынешний же вечер уезжали молодые, он так и сделал, уложив всё, кроме фрачной пары. Рубашка, надетая с утра, была измята и невозможна с открытой модой жилетов. Посылать к Щербацким было далеко. Послали купить рубашку. Лакей вернулся: всё заперто – воскресенье. Послали к Степану Аркадьичу, привезли рубашку; она была невозможно широка и коротка. Послали наконец к Щербацким разложить вещи. Жениха ждали в церкви, а он, как запертый в клетке зверь, ходил по комнате, выглядывая в коридор и с ужасом и отчаянием вспоминая, что он наговорил Кити, и что она может теперь думать.

      Наконец виноватый Кузьма, насилу переводя дух, влетел в комнату с рубашкой.

      – Только застал. Уж на ломового поднимали, – сказал Кузьма.

      Через три минуты, не глядя на часы, чтобы не растравлять раны, Левин бегом бежал по коридору.

      – Уж этим не поможешь, – говорил Степан Аркадьич с улыбкой, неторопливо поспешая зa ним. – Образуется, образуется… – говорю тебе.